Записки о французской революции 1848 года - [42]
Между тем пришли известия о выборах в департаментах. Хотя ультра-республиканцы, отстраненные в Париже, отыскали в месте своего рождения более снисхождения, и Барбес, генерал Куртэ, Эдгар Кине, Дюрие{179} (редактор «Courrier français»), Мартин Бернар (типографист) и были выбраны, хотя [ультра-радикалы] ультра-социальная партия получила удовлетворение в лице депутата Консидерана и Видаля, но малое число выбранных крестьян и работников (последних всего 12), в числе их заметно имя поэта-хлебника Ребула{180}, но торжество мещанства во всех списках, присутствие легитимизма в особах Ларошжаклена и Беррье, присутствие католической партии в особах аббата Лекордера, епископа Файе{181}, викария Делапуэ, ультра-католиков в особе экс-пэра Монталамбера и почти всей старой династической оппозиции целиком: Одиллона Барро, Дювержье-де-Горана, Дюфора, Ремюзе, Билльо{182}, Перрье{183} (редактора «Siècle») показало, что департаментские выборы прошли под влиянием ток же идеи умеренности и возвращения назад, как и парижские. Тьер не представлялся на выборы, один департамент послал в Собрание г. Мюрата{184}, сына Неаполитанского короля, Корсика послала г. Наполеона Бонапарта{185}, сына короля Жерома, и г. Пьера Бонапарта{186}, сына Люциена.
Как замечательный факт можно представить, что Ламартин за репутацию всеобщего умиротворителя выбран был в 10 департаментах и соединил на голове своей до 3 миллионов 500 т. человек. Вход Франции в новые свои права, разумеется, не мог обойтись без беспорядков. Партии комиссаров департаментов встречали крестьян на дороге к месту выборов и уничтожали их бюллетени после порядочных драк [партии клубов], крестьяне в свою очередь врывались в мэрии и выгоняли [клубистов] ожесточенных клубистов и проч. Но чего совсем не ожидала Франция, даже после примера Лиона, где работники одной части города (Croixrousse) в числе 650 человек под грозным именем les voraces{187} укрепились на горе своей [управляют], захватили все посты, разрушили укрепления и вооруженные открывают и закрывают мастерские, выпускают и впускают войско, делают и освобождают арестантов и подчиняются или уничтожают приказания правительственных комиссаров (сперва Эммануэля Араго, теперь Мартина Бернара) – чего не ожидала Франция – это событий в Лиможе. Толпа работников, недовольная результатами выборов и особенно старого депутата Море Бампл и возбужденная, с другой стороны, партией комиссара Бака{188} и клубистами, обезоружили национальную гвардию, ворвались в мэрию, уничтожили все бюллетени и, наконец, завладели самим городом, выбрав тотчас по примеру Парижа Временное правительство. Комиссар Бак для предупреждений страшных последствий сам стал во главе бунтующих, сдержал движение [обложил трепещущую буржуазию], но буржуазия, живущая до сих пор под [ударом] [страхом] опасением народного терроризма, обложена была 700 т. насильственного налога. Движение это началось в Руане, но там кончилось совсем иначе. 27 числа при известии, что комиссар Deschamps{189} [остается] выбран 20-ым человеком и, стало быть, остается за линией, ибо Руан дает только 19 депутатов, да и вообще при известии [умеренных депутатов], что лист, где было названо 10 работников, не прошел, а прошел противоположный с именами только умеренных работников, народ, возбужденный партией комиссаров и клубами, бросился на Ратушу, но встречен был выстрелами национальной гвардии и войска. Тогда он разбежался по [народным] населенным кварталам и стал делать баррикады. В два дня было построено 41 баррикада. До сих пор все походило на февральское движение Парижа, но не походило на него решение муниципалитета предоставить город на время битвы в управление генерала Орденда{190} и твердое намерение командира войска (Gérard de Soisons) уничтожить мятеж. 41 баррикада были взяты; некоторые дома и баррикады расстреляны пушками, и покуда солдаты неумолимо шли на [бунтовщиков] инсургентов (великая разница с парижскими происшествиями), отставной генерал прокурор Сенар{191} самовольно вступил в должность и подвергал суду зачинщиков, агентов и людей, взятых с оружьем. Частная эта попытка к революции к вечеру 28 числа была совершенно подавлена, и на месте ее только осталось 34 убитых и до сотни раненых. Париж при получении этого известия был в ужасе: «Réforme» и «Commune», увеличивая по духу партий эту победу умеренного либерализма, говорили одинаковыми словами так: «Hier à Rouen on a tiré 150 coups de canon chargés à mitraille; près de 200 ouvriers ont été tués sur la place et il y a un très grand nombre de blessés. La terreur et loi suspects sont organisés à Rouen; il suffit de porter une blouse pour être arrêté et battu à coups de crosse de fusil (Commune de Paris, 29 avril)»[180].
И таким образом под заревом междоусобной войны кончился этот месяц и открылось новое Национальное собрание.
По необходимости мы должны пропустить еще биржевое волнение этого месяца вследствие проекта Гарнье-Пажеса о выкупе железных дорог, проект, ожидаемый со дня на день, который, однакож, встретил во владельцах акций и в требовании их сопротивление, убившее его до рождения, и еще волнение чиновничества, вследствие прогрессивной удержки в жаловании их в следующей пропорции: получающие от 1001 фр. до 2000–4 сантима с франка, с 2001 фр. до 3000–5 сантимов с франка, с 3001 до 4000–8 сантимов и т. д. до 25001 фр., платящих уже 30 сантимов, и так далее, что служило предтечей прогрессивному налогу, сильно покровительствоваему Гарнье-Пажесом.
