Записки о французской революции 1848 года - [40]

10) Bettemont – 189252 – тоже

11) Duvivier{170} – 182252 – генерал de la garde mobile

12) Lasteyrie{171} – 165156 – из старой оппозиции

13) Vavin{172} – 151003, – то же и покровитель поляков

14) Cavaignac – 144127 – из «National», начальник Алжира

15) Berger{173} – 136660 – из старой оппозиции и мэр II квартала

16) Pagnerre – 136117 – из «National», книгопродавец

17) Bûchez – 135678 – основатель «Atelier», католический демократ

18) Carmenin – 135050 – памфлетист и редактор декрета о всеобщих выборах

19) Carbon – 135045 – работник из «Atelier», помощник мэра

20) Caussidier – 133779 – префект полиции

21) Albert – 133 – работник из Правительства

22) Wolowsky – 132353 – экономист старой школы

23) Peupin – 132353 – из «Atelier», работник

24) Ledru Rollin – 131567 – член Правительства!!

25) Schmit – 124383 – ложный работник

26) Flocon – 121865 – член Правительства!!

27) Lous Blanc – 121140 – член Правительства!!

28) Recurt{174} – 118 075 – медик из «National»

29) Rerdignier – 117290 – работник, автор книги «du campagnonage»

30) Bactide – 110928 – редактор из «National»

31) Cognerel – 109934 – протестантский пастор

32) Garnon{175} – 106747

33) Guinard{176} – 106262 – начальник штаба национальной гвардии

34) Lamenais – 104871[169]

Из результатов оказалось: Ламартин в качестве главы умеренной партии получил страшное число – 260 т. голосов, в депутаты вводится старая династическая оппозиция короля Лудвига-Филиппа, из работников принимаются только работники-аристократы «Atelier», допускаются два либеральных священника (Когнерель, Ламенэ), вся социальная партия отстраняется без исключения, даже та умеренная, которой покровительствовал «National» [наконец, члены Пра<вительст>ва], решительно демократическая – тоже, наконец 4 члена Правительства, представляющие движение, получают обидное меньшинство голосов и, видимо, только из опасения произвести междоусобную войну исключением их, но генерал Куртэ, главноначальствующий национальной гвардией, исключается без милости за одно слово, может быть, им сказанное: «Je veux être le général du peuple»[170]. И между тем работающий класс весь участвовал в выборах, но тут надобно принять в соображение: тысяч 80 работников национальных мастерских, состоявших под влиянием Эмиля Томаса{177}, наклонного к либерализму «National'a», и выбор войска, состоявшего, разумеется, под влиянием военного м<инист>ра Араго.

Вопль негодования и ужаса раздался при этом списке парижских представителей народа в ультра-радикальных журналах: «Réforme», «Commune», «La vraie République», «l'Ami du peuple», «Courrier», которому соответствовал такой же в социальных: «Démocratie pacifique», «Représentant du peuple».

Оставляя в стороне неизбежные обвинения в подлоге, подкупе, неправильности и обманах при выборах, обратим внимание на [сущность и самую мысль, содержание нападков] мнение этих журналов о [всеобщности] мысли, которую представляли выборы. «Реформа» возгласила первая: «Nous avions compté sur de bien mauvaises élections, niais l'événement, il faut l'avouer, a passé notre attente. Nous avons dit sous quelle influence s'est partout ouvert le scrutin. Les fonctionnaires du règne déchu n'ont eu qu'à suivre les errements qu'une pratique de 64 ans avait dû leur rendre faciles. L'arbre monarchique que nous n'avons fait qu'émonder a porté ses fruits»[171].

И потом, обвиняя своих комиссаров в слабости и излишнем помышлении о собственной кандидатуре, она прибавляет: «La réaction a fait le reste. Elle a, elle aussi, continué le système de la monarchie. Elle a sonné l'alarme, elle a crié au communisme et à l'anarchie et c'est sous cette sorte de panique que bien des braves gens ont voté. Prenons patience, les scrutins sont changeants et nous sommes doués d'une persistence que rien ne saurait décourager»[172].

Журнал ультра-демократа Собрие «la Commune de Paris» произнес еще сильнейшее выражение угрозы, доказывавшей, что он готовился к делу, вскоре потом и разразившемуся над Собранием. Нельзя сказать, чтобы редакция этого журнала отличалась особенным мастерством, но ему принадлежит честь почти с первых дней революции заговорить о реакции и о полной совершенной перестройке общества на демократических и социальных началах. Какие это начала, он никогда не выказывал, а было известно только, что в улице Риволи № 16 в доме, принадлежавшем государству, где помещалась редакция, жила постоянно шайка отчаянных республиканцев, составлявших нечто вроде гвардии для издателя и готовая по первому его повелению рассыпаться во все концы города; известно было также, что там состояло депо оружья, скупались военные материалы и готовились к бою. Журнал этот говорил прямо к народу, называя его просто: «toi peuple»[173] и проч. Накануне [самых выборов] 27 апреля [последнего счета голосов в Ратуше] он писал: «Posons nettement la question. Si la nation trouve la place de sa souveraineté occupée par des hommes capables et actifs, elle marchera avec eux; si au contraire elle trouve cette place vide, elle reviendra la remplir elle-même. Ainsi donc, pas de vaine inquiétude sur le résultat plus ou moins heureux des élections. Peuple, tu ferais croire en te livrant à ces futiles alarmes, que tu ignore ta force. N'est-tu pas aujourd'hui ce que tu étais hier? Ce qui tombe dans l'urne, ce sont des morceaux de papier; ce que tu as dans le coeur, c'est le sentiment indomptable de tes droits»