Записки о болгарских восстаниях - [11]

Так отец игумен стремился мне доказать, что он всей душой и всем сердцем — повстанец и приготовил все необходимое, чтобы идти в горы бороться.

10

В Панагюриште к восстанию готовились не только апостолы, подготовительная комиссия, сотники и другие лица, — готовились все жители от боеспособных мужчин до дряхлых старушек. Каждый работал по мере своих возможностей. Буйные натуры не выпускали из рук своего любимого карабина, ножа, пистолетов; молодые девушки и женщины ткали онучи, плели черные оборы, некоторые даже делали патроны и лили пули старухи пекли хлеб на сухари, — словом, всюду кипела работа. Сапожный цех давно уже перестал тачать модные в те времена башмаки с высокими каблуками и турецкие туфли, широкие, как молотильные полозья. Мастера-заговорщики вместе с учениками и подмастерьями изготовляли сумки, постолы, патронташи и другие предметы повстанческого снаряжения. Выполняя многочисленные заказы, они, кроме того, работали впрок для нуждающихся в их изделиях неимущих братьев. Да и какие ремесленники не работали на предстоящее событие? Я утверждаю, что в Панагюриште и богатые и бедные, и старые и молодые — словом, все, кроме онбаши Даута, знали если не наверное, то хоть по слухам, что в их городе живут апостолы и существует революционный комитет. Даже крещеный турок Сараф Чира, шпионства которого опасались все честные работники, говорил одному заговорщику:

— Не в добрый путь пустились наши панагюрцы: посмотрим, чем все это кончится.

—

Изготовление знамени Панагюрского округа было поручено учительнице Райне, дочери священника Георгия, испытавшей впоследствии тяжелые страдания. Это знамя стоило округу около пятнадцати-двадцати лир. Оно было сшито из двух наложенных друг на друга кусков бархата — зеленого и красного; посредине на знамени было изображение болгарского льва, вышитое канителью. Кроме обычного девиза «Свобода или смерть», ниже льва были вышиты слова: «IV Панапорский округ». Второе знамя было уже готово; его сделали монахини в Карлове по заказу Волова. Это знамя было из зеленого атласа и тоже вышито канителью.

Банскому живописцу Стоенчо заказали изготовить остальные двенадцать знамен.

Усердно запасались порохом, пулями, оружием и другим снаряжением. Некоторые турки носили нам порох не котомками, а мешками. Эти правоверные мусульмане, поклонники омовения, побратались с приемщиком пороха Георгием Стойковым и клялись, что «скорей увидят свои кишки на земле, чем откроют тайну». Эту клятву они не нарушили — о чем будет рассказано во второй части нашей книги, — но в другом отношении поступили бессовестно — стали приносить негодный порох.

11 ВЕЛИКОЕ НАРОДНОЕ СОБРАНИЕ В ОБОРИШТЕ

Получив, как было сказано выше, благоприятные известия от революционных округов, утверждавших, что у них дела идут блестяще, руководители комитетов IV Панагюрского округа, считавшегося все еще последним по значению и неподготовленным, решили, что положение последнего будет унизительным и даже опасным, если у него не будет готовности восстать в назначенный срок. Вот почему пришлось срочно созвать в Панагюриште Великое собрание представителей от всех селений. Делегатам предстояло ответить на следующие вопросы: настало ли время болгарскому народу восстать против султанского правительства и сможет ли порабощенная Болгария завоевать свободу только путем восстания. Всем сельским революционным комитетам IV округа был разослан циркуляр, в котором были указаны: дата, цель собрания и способ выбора представителей. Было написано больше сотни писем одинакового содержания. Множество тайных курьеров разнесло эти письма по всему округу. Как я уже говорил, собрание должно было состояться в Панагюриште и начаться 13 апреля.

Избранным депутатам была дана инструкция — являться в Панагюриште поодиночке, каждому говорить, что он пришел по своим частным делам. Это делалось для того, чтобы не привлечь внимания жестокого онбаши Даута, который хоть и не имел особого веса в Панагюриште, но все-таки мог наделать бед. Когда спустя несколько дней стали собираться депутаты, любопытно было слушать их «официальные объяснения» в ответ на вопрос, зачем они пришли в Панагюриште.

Один тащил на спине кожи, другой — несколько кусков сукна, третий, подвязав щеку, говорил, что при-шел-де лечиться от зубной боли, четвертый что-то продавал. Депутаты сосредоточивались на постоялом дворе братьев Дриновых, неподалеку от моста.

—

Спустя день после того, как постановили, что собрание должно состояться в лесу, тайная почта меченского комитета сообщила, что собрание состоится в местности Обориште и все представители уже там собрались.

Поздно вечером 14 апреля Бенковский выехал из дома Георгия Нейчова в Панагюриште и направился в лес вместе со мною и панапорскими представителями И. Мачевым и Георгием Нейчовым. С нами ехали банский представитель поп Грую, уже знакомый читателю. Сопровождал нас и воевода Крайчо с пятью-шестью отважными парнями, готовыми на все. На окраине города нас ожидало десятка два верховых, чтобы пополнить свиту будущего воеводы. Конечно, они блистали вооружением, что можно было сказать и про нас; но поп Грую затмил всех. Он нацепил длинную кривую саблю времен султана Селима и то и дело выхватывал ее и вертел над головой, горяча и поднимая коня на дыбы. Длинный его пастырский кафтан оттопыривался на боках — поп Грую взял с собой два пистолета с круглыми желтыми основаниями курков, величиной с турецкие часы-луковицу; крест он пристегнул к широкому кожаному поясу, увешанному разнообразными патронташами и бронзовыми коробочками для боеприпасов. Грудь его была покрыта красной епитрахилью, заменявшей обшитый галунами шейный платок — обычное украшение удальцов. Между пистолетом и шомполом вызывающе торчал церковный требник в деревянном переплете, ободранном, как лопата.