Записки нового репатрианта, или Злоключения бывшего советского врача в Израиле - [3]

Довольно во многих словах — как русских, так и международно употребимых — прослеживаются ивритские корни. Например, слово «Аминь» идет от ивритского Амен — что означает «верую». Сатана — от ивритского «сатан» черт. Кстати, имя известного персонажа Булгакова Азазелло происходит от ивритского слова, одно из названий черта — Азазель. Распространенное на иврите выражение «лех ле азазель» — иди к черту.

Бегемот происходит от слова — бехема — что означает животное, скотина. Шмон — от слова «шмоне» — так называется цифра восемь, поскольку в одесских тюрьмах до революции личный досмотр сидевших делали в 8 вечера, а сидело тогда много евреев. Существует масса других примеров влияния иврита на другие языки.

В иврите нет заглавных букв, зато есть буквы, меняющие написание, если они стоят в конце слова.

Мало используются знаки препинания. При письме почти не употребляют гласных букв — единственные гласные, которые пишутся, это «и» а так же буква, которая в разном контексте может быть или «о» или «у».

В основном приходиться догадываться, какое это слово. Если слово незнакомое, то его не прочесть.

Все это на первый взгляд кажется очень сложным, но ведь если в русском слове выбросить гласные, все равно можно понять что ббушк — это бабушка, сигрт — сигарета и т. д.

Существует система «огласовок» — т. е. под каждой буквой пишется значок, поясняющий, какой гласный звук следует за этой буквой. Но это используется только в детских книжках и, иногда, при написании имен или заимствованных слов. В газетах и книгах обычно огласовок нет.

Как известно, написание в иврите обратное русскому — справа налево. Поэтому книгу открываешь с «задней» стороны. Писать справа налево привыкаешь довольно быстро, и потом возникают сложности с письмом на русском — рука сама становится в правую часть листа, и проходит несколько секунд, пока поймешь, почему же так неудобно писать, и волевым усилием не переставишь руку «правильно».

У меня, к сожалению, нет способностей к языкам, поэтому мой иврит не весьма совершенен. Я знаю многих людей, приехавших одновременно со мной, которые говорят на «высоком» иврите. Я так не могу, хотя мое владение языком вполне сносное и для работы и жизни здесь вполне хватает.

Представьте себе какого ни будь эстонца, который прожил в России 6 7 лет, говорит с легким акцентом, правильным языком, но иногда путается в окончаниях, старается не употреблять сложных языковых форм, а обходится простыми. Вот это примерно мое владение ивритом. Словарный запас достаточен, но бедноват в специфических темах. Например, разговаривать об искусстве или философии я бы не смог — не знаю философских терминов на иврите. Разговоры на религиозные темы я вообще не понимаю — слишком специфичны. Хотя на работе в разговорах с больными, или в быту нет никаких проблем. Аборигены время от времени хвалят мой иврит, но я не обольщаюсь просто есть много новых репатриантов, говорящих еще хуже меня.

Что касается акцента — он конечно есть, но как говорят местные — у меня акцент не сильный и не специфически русский. Иногда по акценту меня принимают за англоязычного или выходца из Южной Америки. Вообще, у давно живущих здесь появляется неспецифическое произношение — легкий акцент, а откуда человек — не ясно.

Радио и телевидение я понимаю хорошо — смысл 100 %, а слова на 80 90 %. Т. е. встречаются незнакомые слова, но пониманию это не мешает. Что касается чтения — читаю гораздо медленнее чем по русски. Воспринимать письменную речь гораздо труднее, чем если этот же текст мне кто то прочитает. Сказывается отсутствие практики чтения на иврите — газеты я читаю на русском, их тут штук 20 разных — книги по специальности в основном на английском, а в мед. документации очень ограниченный набор слов.

Впрочем, когда готовился к экзамену — а он на иврите — то насобачился и читал довольно быстро. Экзамен был по американской системе вопрос и 4–5 ответов, нужно выбрать правильный. Вопросы для местных и для репатриантов одни и те же, но людям, живущим до 7 лет в стране, дают дополнительное время — экзамен идет 4 часа, а им еще час. В общем особых проблем с языком там не было.

С письмом те же проблемы — чисто технически писать легко, но я делаю кучу ошибок при этом. Впрочем, в Израиле к этому относятся очень терпимо для приехавших это считается допустимо, хотя самому мне это очень неприятно — пишу как малограмотный.

Интересно происходит у меня процесс подготовки какого ни будь реферата или сообщения. Я читаю материалы на английском, затем текст доклада пишу на русском, а когда докладываю — просто перевожу с листа с русского языка на иврит. То же и на лекциях — слушаю лекцию на иврите, а конспектирую в основном на русском с вкраплениями ивритских и английских терминов. У жены с языком немножко хуже, чем у меня, так как она долго сидела дома с детьми, но в целом хорошо. Отец знает только несколько десятков слов. А мама немножко говорит и понимает — на том же уровне примерно, как говорят на русском пожилые дворничихи — татарки. В целом, молодые люди осваивают язык неплохо. Пожилым труднее выучить язык, но это тоже возможно. У меня есть примеры, когда люди после 60 лет осваивают язык очень прилично.