Записки натуралиста - [14]
Наше путешествие в общей сложности продолжалось 24 дня. Примерно через 10 дней мы проехали Ростов, а запас ячменя для лебедей уже был на исходе. Пришлось подумать о добывании корма. Договорившись с дежурным по станции об отцеплении вагона, я с помощником отправился в местный исполком и к вечеру возвратились на станцию с пятью мешками ячменя. К нашему удивлению и огорчению, вагон с лебедями оказался отправленным с тем же поездом, от которого его при нас отцепили. Знакомый дежурный по станции уже сменился, и никто ничего не знал о нашем грузе. Начальник станции посоветовал нам обратиться к командиру стоявшего на станции бронепоезда и попросить его помочь догнать поезд с нашим вагоном. Командиром бронепоезда, охранявшего железную дорогу от бандитов, был кадровый рабочий средних лет, одетый в кожаную куртку, с солидным маузером на боку. Он сразу же согласился нам помочь и дал приказ к отходу.
Поезд мы догнали под Воронежем. Весь состав бронепоезда пришел смотреть лебедей, которые, не обращая внимания на людей, с жадностью хватали ячмень.
Наконец прибыли в Москву. Лебедей перевезли в зоопарк и поместили в закрытое помещение с большим бассейном. Черные от дорожной угольной пыли лебеди сразу же бросились в воду отмываться. На следующий день они уже мирно отдыхали после месячной грязи, тряски и шума. Почти все они хорошо прижились в зоопарке, а некоторые даже дали потомство. В последующие годы я несколько раз навещал их.
Прошли два нелегких года. Мои административно-хозяйственные нагрузки сократились. База Наркомпроса была переведена в Сочи. Закрылась ихтиологическая лаборатория (в связи с созданием аналогичной в Керчи). К этому моменту Биологическая станция уже находилась в ведении Высшего Совета Народного Хозяйства (ВСНХ). Правда, на месте мы подчинялись Совету обследования, который после перехода в ВСНХ получил звучное название «Кубчеронто» (Кубано-Черноморское отделение научно-технического отдела ВСНХ).
В 1923 г. нашу станцию посетила Черноморско-Азовская научно-промысловая экспедиция, плавающая на корабле «Бесстрашный». Экспедицию возглавляли прославленный исследователь морей и рыбных промыслов Николай Михайлович Книпович и энергичный ихтиолог Николай Лазаревич Чугунов. Н. М. Книпович слыл человеком суровым. Однако он с необычайным вниманием и теплотой отнесся к сотрудникам станции, долго беседовал с нами, вникая во все наши дела. Николай Михайлович даже согласился быть председателем Ученого совета станции. В дальнейшем он ежегодно посещал станцию, проводил заседания Совета (в его состав кроме нас входили представители Кубчеронто и ряд краснодарских профессоров), знакомился со всеми нашими работами. Два раза Книпович жил на даче вблизи Новороссийска, и мы часто виделись с ним. Он оказывал большое влияние на деятельность станции, внося в нее элементы большой науки. Смерть Николая Михайловича в 1938 г. разорвала наши тесные связи.
Одно лето на даче под Новороссийском жил В. Л. Комаров. Он неоднократно посещал нашу станцию и в дальнейшем оказывал нам значительную поддержку.
В 1924 г. состоялись наши первые выступления в «большом свете». Нина Васильевна сделала ряд докладов на Всесоюзном ботаническом съезде. Они имели такой большой успех, что по ним даже была принята специальная резолюция пленума съезда. Я выступал с докладами на Гидрологическом съезде в Ленинграде. Тогда-то и возникли наши крепкие связи с профессором К. М. Дерюгиным. Он помог мне наладить контакты с кафедрой гидробиологии в Ленинградском университете и Гидрологическим институтом. Константин Михайлович при всей своей занятости нашел время приехать на несколько дней в Новороссийск и познакомиться с работой станции.
В середине 20-х годов довольно энергичную деятельность развило Общество изучения Черноморского побережья Кавказа. Правление Общества находилось при нашей Биологической станции и довольно часто собиралось, чтобы обсудить текущие дела. На призыв — помочь работе общества — откликнулись многие представители общественности Новороссийска. Участвовали в ней и некоторые деятели дореволюционного общества, функционировавшего в Петербурге под аналогичным названием.
Среди них выделялся Михаил Михайлович Рейнке — заместитель председателя как старого, так и нового общества.
Почетный член Академии наук СССР Н. М. Книпович
В свое время он занимал очень крупный пост, являясь начальником наградного отдела «собственной его величества канцелярии», и знал многие тайны царского режима. Царь часто приглашал его как партнера по карточной игре. Поэтому Рейнке мог наблюдать и интимные стороны жизни высших сфер. Собственно это «знание» и погубило его служебную карьеру. Вместе с несколькими крупными сановниками Рейнке обратился к Николаю по поводу распутинского влияния на государственные дела. Вскоре все они были так или иначе отстранены от государственных дел, а Рейнке даже уволен в отставку. Он уехал на свою дачу в Геленджик и занялся устройством краеведческого музея. Вскоре после революции местный ревком привлек его как консультанта в связи с развернувшейся международной торговлей через Новороссийский порт. М. М. Рейнке, отлично знавший природу и историю Кавказского побережья, был неплохим краеведом. Об этом, в частности, свидетельствует созданный им музей.
