Записки монархиста - [2]

Шрифт
Интервал

- Донченко, комиссар Массандровского и Ливадийских имений… Ярый сторонник советской власти живет в Массандре.

- Социальное положение?

- Бывший фельдшер…

- Угробить, — бурчит Немирович…

Дальше…

- Бошко, бывший комиссар автомобильных сообщений. Социальное положение — шофер. Реквизировал все частные автомобили. В настоящее время агитирует против Добровольческой армии…

- Пока довольно… Предлагаю начать с Заленского, — говорит Мейер, — предлагаю, господа высказать, каждому свой план.

Наступило молчание. Первым заговорил Каракановский…

- Следить за его квартирой, когда выйдет он из нее следить за ним… На обратном пути, когда стемнеет, арестовать.

- Все согласны с планом Каракана? — переспрашивает Мейер.

- Все… только один вопрос, если завтра вечером он никуда не выйдет то, как, — отложить придется до послезавтра или идти на квартиру? — интересуется Римский-Корсаков…

- Нет, ждать следующего вечера, а сегодня предлагаю ликвидировать Иванова.

- Что это за личность? — интересуется Мейер.

- Бывший красноармеец живет в Аутке, у отца.

- Согласны? — спрашивает Мейер.

- Что за вопрос? — бурчит Накашидзе. — Надо Димку сюда… Алик, пойди приведи Димку…

Я встаю, подхожу к столику мадам Раввэ, целую ручку. Несколько комплиментов, а затем незаметно шёпотом передаю Димке…

- Слушай Дима, тебя все ждут, прощайся скорее.

- Разве есть что-нибудь? — спрашивает также тихо Крыштофович.

- Да.

- С икрой?

- Не знаю. Сегодня — нет. Завтра наверное…

* * *

Было начало двенадцатого, когда несколько фигур, все в резиновых плащах, с надвинутыми на глаза фуражками, безмолвно поднимались по Аутской…

Одни из них, высокий с накинутым на голову капюшоном, подходил к одному, нагонял другого и что-то передавал…

- Слушай, Эрик, ты с Димкой и Накашидхзе будете в оцеплении… Зорко следите, чтобы в то время, как мы будем стучаться в дверь и войдем в квартиру, он, сволочь, не почувствовал и не выскочил бы через какое-нибудь окно, — отдал приказание Немирович…

Вскоре, подошли к нужному месту. Все столпились у ворот невзрачного, двухэтажного домика. Дверь была открыта, и потихоньку все вошли во двор, за исключением Бореля, который стоял снаружи. В руке у него блестел маузер… Несколько фигур на ципочах взбирались по скрипучей лестнице. Вот и дверь

- Стучи, Вонсяцкий, — приказывает Немирович.

Раздается стук. Тишина… На второй стук за дверьми раздается шлепанье туфель и вопрос: " Кто там?"

- Свои, открывай!..

Дверь открывается, и нашим взорам предстоит пожилой мужчина в нижнем белье.

- Что угодно?

- Здесь живет Иванов?

- Я самый, что прикажете?

- Ах это, значит, ты! Где твой сын?

- Сын, сын мой, — растерялся старик.

- Ну, да сын, а не дочь, — восклицает Мейер…

- Его сейчас нет.

- Да где же он?

- Где-нибудь гуляет. Скоро должен вернуться. Не знаю, почему, до сих пор его ещё нет.

В трёх маленьких коморках ютилась вся семья Ивановых. Все спали: на двух кроватях по двое детей. Все девочки. Одной, старшей, — лет 14… Не было только старшего сына, который был виновен в том, что участвовал в расстрелах офицеров в Севастополе, а позже служил в красной армии.

- Что вам от него нужно, — с волнением спрашивает отец.

- Что нужно? — отвечает Мейер — тебе нет никакого дела! Ложись-ка спать, а мы его подождем… Плохо ты смотрел за ним.

В это время мать пала перед Немировичем на колени и стала говорить, что сын ни в чем не виновен.

- Передайте Борелю, Димке и Бичо, чтобы они спрятались во дворе, в сарай. Могут спугнуть зверька, — беспокоится Каракановский.

Все попрятались, а мы расселись по стульям и стали ждать.

- А скажи дед, откуда у тебя в доме вот этот кортик? Сынка? Ну, хорошо, — мы узнаем, — откуда он у него…

Спустя минут сорок поднимается по лестнице какая-то фигура и входит в кухню. Увидев нас, останавливается, пятится назад, но вдруг чувствует, что чья-то сильная рука опускается ему на плечо и чьи-то свирепые глаза останавливаются на нем…

- Что, товарищ? Не узнаешь? Позабыл? Я тот, кого расстрелять не удалось! А этот кортик, помнишь чей?

Опешивший Иванов не может выговорить ни слова.

- Ну, прощайся со своими.

* * *

Через несколько минут, мы, все быстрым ходом спускались к Ливадии. Подошли к воротам.

- Кто спустится к морю — спрашиваю я.

- Если хочешь, вали ты с Бичо…

- Хорошо…

Подошли к тому месту, где тропинка ведет к самому морю.

- Мы пойдем переодеваться, а вы скорее: мы вас будем ждать.

Я иду впереди, за мной он, а дальше Накашидзе…

- Товарищи, вы меня куда ведете, — жалобным голосом спрашивает красноармеец.

- Какие мы тебе товарищи, скотина!

- Ваше Высокоблагородие, — взмолился краснокожий…

- Ступай вперед, собака… и пикни мне хоть слово, — пригрозил маузером Бичо…

Шум моря был слышан все сильнее и сильнее. Сегодня море особенно неспокойно. Громадными волнами оно налетает на обрывистый берег, разбивается и уходит белой пеной назад, чтобы с новой силой бросится на него. Оно беспокойно, как будто чувствует, что сегодня в подарок получит человека…

Вот и берег. Широкий пляж, выстланный ровненькими, кругленькими камешками. К самым нашим ногам подходят пенистые язычки, как бы требуя скорее свою жертву… Накашидзе остановился и подал мне знак, но я его остановил:


Рекомендуем почитать
В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Школа корабелов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дон Корлеоне и все-все-все

Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.


История четырех братьев. Годы сомнений и страстей

В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.


Дакия Молдова

В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.


Лонгборн

Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.