.
Очевидно, в 1850-е годы у Дриянского еще было небольшое имение: в одном из писем того времени к Дружинину упоминается некая деревня, из которой получена весточка, что «град обработал все на два года вперед»[17]. Во всяком случае, тогда у Дриянского была еще возможность выбора между литературой (точнее, литературным заработком) и охотой (то есть существованием на доходы с имения). В письме к Островскому от 3 марта 1853 года раздраженный неудачами с повестью «Квартет» Дриянский пишет: «Черт с ним (то есть с «Квартетом». — В.Г.) и со всею литературой — лучше порскать!»[18] В сентябре 1856 года он собирался начать хлопоты о каких-то «вещах более существенных», чем литература, при которых «можно будет позабавиться литературой, но только забавляться, не больше того»[19].
Эта операция — по замыслу Дриянского она, вероятно, должна была обеспечить его благосостояние — явно провалилась, и к началу 60-х годов мы его застаем кругом в долгах, с одной только надеждой «прокормиться честным литературным трудом». Теперь вместо собственной деревушки он ездит в имение Островского Щелыково (и выполняет там обязанности управляющего), а любимую охоту заменяет рыбной ловлей на речках Куекше и Мере, обильных «щуками и карасями». В последние годы жизни Щелыково (или, как его называл Дриянский, «Щелоково») становится для больного и измученного литератора каким-то символом отдохновения «без волнений и тревог»: «Дорогой Александр Николаевич! Наконец, мне начало во сне видеться, что я с вами в Щелоково…»[20]
Мы не знаем даже, как он выглядел: не сохранилось ни подписанных фотографий, ни портрета. Есть, правда, два любопытных свидетельства о внешности писателя, которые позволяют предположить, что она была не совсем обычна.
Первое принадлежит М.И. Семевскому и относится к его посещениям квартиры Островского в Серебряном переулке, у Николы Воробина. 1 ноября 1855 года Семевский увидел здесь в числе гостей и автора «Записок мелкотравчатого» — «мужчину с загорелым лицом и с черными усами»[21].
Второй «словесный портрет» — из письма А.Ф. Писемского к Островскому (около 7 августа 1858 года). С сентябрьской книжки «Библиотеки для чтения» за 1858 год должна была печататься повесть «Квартет». «Всю первую часть уже набрали», как вдруг Дриянский неожиданно потребовал, чтобы рукопись была передана в распоряжение Аполлона Григорьева. Последний еще весной 1858 года во Флоренции был приглашен Г.А. Кушелевым-Безбородко в «Русское слово» в качестве помощника главного редактора и ведущего критика.
У Писемского — в это время соредактора «Библиотеки» — были все основания для недовольства как поведением Григорьева, который выступал здесь в роли нежелательного конкурента, так и Дриянского — чересчур легкомысленного, непоследовательного и чуть ли не корыстолюбивого автора. И он в письме к Островскому (общему другу всех троих) не скупится на весьма нелестные характеристики. И в числе прочего вдруг возникает совершенно неожиданное определение, вроде бы к самому делу и не имеющее никакого отношения, но явно «портретного» свойства: «Я написал Дриянскому письмо довольно легонько, но ты распеки его и скажи, что так даже берейторы, облик которых он носит (курсив мой. — В.Г.), так берейторы не делают…»[22]
Итак, первое свидетельство — «мужчина с загорелым лицом и с черными усами», второе — похожий на «берейтора». Эти свидетельства как будто не противоречат одно другому, скорее, наоборот, в совершеннейшем согласии рисуют портрет если и не охотника, то уж, во всяком случае, человека, близкого и к солнцу и к лошадям (берейтором, как известно, называют специалиста, объезжающего верховых лошадей и обучающего езде на них).
* * *
Самый глубокий и теплый отзыв о Дриянском оставил его друг С.В. Максимов: «За отзывчивое, мягкое сердце он в равной степени оценен был и литературным и театральными кружками… в литературных кружках возбуждал сочувствие постоянными неудачами в делах. Казалось, не было человека несчастнее его. А он не скорбел и не унывал, и тотчас забывал о себе, как только требовалась на стороне его помощь или простое участие, и затем хлопотал без устали»[23].
Таким, кажется, и должен был быть Егор Дриянский — писатель, охотник, автор прекрасной, человечной и, пожалуй, одной из самых светлых и радостных книг в русской литературе — «Записок мелкотравчатого».
В. Гуминский
