Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш - [51]

Мегрэ, пожав сухую руку шефа, очутился по другую сторону обитой двери. Он все еще был ошеломлен и машинально прошел к своему черному столу. Вдруг его взгляд случайно упал на одну из фигур, сидевших на скамье по другую сторону балюстрады, которую Мегрэ называл стойкой.

Это был флейтист Жюстен Минар, одетый в черное, но на этот раз без вечернего фрака и серо-бежевого пальто. Он спокойно сидел на скамье между каким-то оборванцем и полной женщиной в зеленой шали, кормившей младенца.

Музыкант подмигнул ему, словно спрашивая, может ли он подойти к балюстраде. Мегрэ в ответ отрицательно покачал головой, затем сложил свои бумаги и передал одному из коллег текущие дела.

– Иду в отпуск! – сообщил он.

– Отпуск в апреле, да еще когда здесь такая суматоха из-за иностранного монарха?

– Да, в отпуск.

И тот, зная, что Мегрэ недавно женился, спросил:

– Ждете ребенка?

– Нет.

– Значит, заболел?

– Нет, не заболел.

Это казалось все более странным, и коллега покачал головой.

– Ну ладно! Дело твое. Хорошо тебе отдохнуть! Бывают же везунчики…

Мегрэ взял свою шляпу, надел манжеты, которые он снимал перед началом рабочего дня, и вышел за балюстраду, отделявшую полицейских от посетителей. Жюстен Минар с непринужденным видом поднялся со своего места и молча последовал за ним.

Получил ли он взбучку от своей жены, как рассказывал Бессон? Светловолосый, щуплый, с розовыми скулами и голубыми глазами, он старался не отставать от Мегрэ, напоминая бездомного пса, увязавшегося за прохожим.

На улице было солнечно, над окнами развевались флаги. Казалось, воздух дрожит от барабанной дроби и гула труб. Люди выглядели оживленно, и многие мужчины, глядя на шагающие друг за другом войска, невольно сами переходили на строевой шаг.

Когда Минар наконец-то поравнялся с Мегрэ, он заботливо спросил, ступая слева от него:

– Вас уволили?

Видимо, он считал, что полицейского можно уволить так же легко, как флейтиста из оркестра, и расстраивался, что послужил этому причиной.

– Меня не уволили. Я в отпуске.

– А!

Это «А!» прозвучало растерянно. В нем чувствовалось беспокойство и в некотором роде даже упрек.

– Вас предпочли убрать на время, да? Полагаю, они хотят замять дело? А как же моя жалоба?

Голос его стал жестче.

– Они ведь не собираются проигнорировать мою жалобу? Сразу предупреждаю, что я этого не позволю.

– Вашей жалобой уже занимаются.

– Это гораздо лучше! Тем более что у меня для вас новости. Во всяком случае одна новость…

Они дошли до площади Сен-Жорж – спокойной, провинциальной, с небольшим бистро, в котором витал аромат белого вина. Мегрэ не раздумывая толкнул дверь. В воздухе словно повеяло отпуском. Оловянная стойка была начищена до блеска, вино «Вувре» в бокалах переливалось зеленоватым светом, вызывая жажду.

– Вы говорили, что видели в доме двух служанок, не так ли?

– Жермен и Мари, – подтвердил Мегрэ. – Не считая мадам Луи, кухарки.

– Так вот! Там была только одна из них.

В глазах музыканта светилась детская радость, и он больше, чем когда-либо, был похож на верного пса, который принес палку своему хозяину.

– Я разговаривал с молочницей, обслуживающей семейство Жандро. Она живет на улице Фонтен, напротив табачного киоска на углу.

Мегрэ смотрел на него с удивлением и некоторой неловкостью, поскольку никак не мог отделаться от мыслей об оплеухах, которые раздает флейтисту его жена.

– Старшая из служанок, Жермен, с субботы находится в Уазе, где ее сестра ждет ребенка. Я свободен целыми днями, вы понимаете?

– Но как же ваша жена?

– Это не имеет значения, – произнес он с равнодушным видом. – Я подумал, что если вы продолжите расследование, то я, возможно, смогу вам чем-нибудь помочь. Люди, как правило, любезны со мной, сам не знаю почему.

А Мегрэ подумал: «Кроме Кармен!»

– Теперь моя очередь платить за выпивку. Да-да! Если я не пью ничего, кроме минералки, это не значит, что я не могу вас угостить. Вы ведь пошутили насчет отпуска?

Если Мегрэ молча моргнул, это же не означает, что он выдал профессиональную тайну?

– Это хорошо, иначе вы бы меня разочаровали. Я не знаком с этими людьми. И ничего против них не имею. Хотя у их Луи физиономия убийцы, а сами они сказали вам неправду.

Девочка в красном платье продавала свежую мимозу, привезенную из Ниццы, и Мегрэ купил букетик для своей жены, которая видела Лазурный Берег лишь на цветных почтовых открытках с изображением залива Ангелов.

– Вы только скажите, что мне делать. И главное, не волнуйтесь, я не доставлю вам хлопот! Я совершенно не болтлив!

Он смотрел на Мегрэ умоляющим взглядом и с удовольствием угостил бы его еще одним бокалом «Вувре», но не решался.

– В таких домах обычно полно скелетов в шкафу, да только шила в мешке не утаишь. Слуги, как правило, много болтают, и торговцы знают больше, чем нужно.

Машинально, не отдавая себе отчета, что он в некотором роде скрепляет свой союз с флейтистом, Мегрэ вполголоса произнес:

– Мадемуазель Жандро вовсе не в Ансевале, как утверждает ее брат.

– А где же она?

– Поскольку горничной Жермен не было в доме, возможно, в ее комнате я видел Лиз Жандро в ночной рубашке.

При этой мысли ему стало неловко. Он провел свои детские годы под сенью замка, которым управлял его отец, и всегда питал невольное уважение к богатым и знатным людям. И самое странное, что флейтист, похоже, разделял его смущение, молча уставившись в свой стакан минералки с клубничным сиропом.