Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш - [44]

Ночь была ясной и холодной. На уходящей под уклон улице не было ни души, ни одного фиакра в пределах видимости. Мегрэ в ту пору был почти таким же худым, как и флейтист, так что они напоминали двух подростков, шагающих рядом.

– Надеюсь, вы не пили?

– Я вообще не пью. Мне врач запретил.

– Вы уверены, что видели, как открылось окно?

– Абсолютно уверен.

Впервые за все время Мегрэ действовал самостоятельно. До сих пор он лишь сопровождал своего шефа месье Ле Брета, самого светского комиссара в Париже, при нескольких полицейских облавах, четыре из которых были связаны с судебным констатированием адюльтера.

Улица Шапталь была такой же безлюдной, как и улица Ларошфуко. В особняке Жандро-Бальтазаров, самом красивом здании в квартале, свет нигде не горел.

– Вы говорили, что здесь стоял припаркованный автомобиль?

– Да, как раз на этом месте.

Это было не совсем напротив двери, а чуть выше. Мегрэ, начитавшийся различных инструкций для полицейских, зажег спичку и склонился над мощеной мостовой.

– Вот видите! – торжествующе воскликнул музыкант, показывая на широкую лужу темного масла.

– Пойдемте. Правда, не очень-то правильно, что вы меня сопровождаете.

– Но ведь это я получил по физиономии!

И все же Мегрэ было страшновато. Подняв руку к звонку, он почувствовал, как у него сжалось сердце. Он не знал, на что может сослаться, врываясь в дом посреди ночи. У него не было ни ордера, ни какого-либо другого документа. Можно ли говорить о преступлении, если единственным вещественным доказательством является распухший нос флейтиста?

Как и музыканту, ему пришлось звонить три раза, но стучать в дверь ногой он не стал. В конце концов изнутри послышалось:

– Кто там?

– Полиция! – не очень твердым голосом произнес Мегрэ.

– Одну секунду, схожу за ключом.

Под козырьком раздался щелчок. В особняке зажегся свет. Затем пришлось долго ждать.

– Это он, – подтвердил музыкант, который узнал голос.

Наконец за дверью сняли цепочку, отодвинули засов, и появилось заспанное лицо мужчины, взгляд которого скользнул по Мегрэ и остановился на Жюстене Минаре.

– А, вы его все-таки поймали! – воскликнул мужчина. – Полагаю, он решил еще где-то пошутить?

– Вы позволите нам войти?

– Если считаете это необходимым. Прошу вас не шуметь, чтобы не разбудить весь дом. Следуйте за мной.

Слева, над тремя мраморными ступеньками, располагалась двустворчатая застекленная дверь, выходившая в холл с колоннами. Впервые в жизни Мегрэ оказался в таком роскошном доме, интерьер которого своей величественностью напоминал торжественные залы министерства.

– Вас зовут Луи?

– Откуда вам это известно?

Луи открыл дверь, выходившую не в залы, а в нечто вроде служебного помещения. На нем не было костюма дворецкого. Казалось, он только что встал с постели, поскольку был в белой ночной сорочке с красной вышивкой на вороте и наспех одетых брюках.

– Месье Жандро-Бальтазар дома?

– Который? Отец или сын?

– Отец.

– Месье Фелисьен еще не вернулся. А его сын, месье Ришар, давно спит. Где-то полчаса назад этот пьянчужка…

Луи был высоким и широкоплечим. На вид ему было лет сорок пять, его гладко выбритый подбородок отдавал синевой, глаза были темными, а черные брови – необычно густыми.

Мегрэ нервно сглотнул и произнес, словно бросаясь в воду:

– Я хотел бы поговорить с месье Ришаром.

– Вы хотите, чтобы я его разбудил?

– Именно так.

– Покажите ваши документы.

Мегрэ протянул ему свое удостоверение префектуры полиции.

– Как давно вы работаете в нашем квартале?

– Десять месяцев.

– Вы относитесь к комиссариату Сен-Жорж?

– Так точно.

– Значит, вы знакомы с месье Ле Бретом?

– Это мой шеф.

Тогда Луи произнес с напускным безразличием, в котором сквозила плохо скрытая угроза:

– Я тоже с ним знаком. Я имею честь обслуживать его, когда он приходит сюда на обед.

Он выждал несколько секунд, глядя в сторону.

– Вы по-прежнему хотите, чтобы я разбудил месье Ришара?

– Да.

– И у вас есть ордер?

– Нет.

– Превосходно. Прошу вас немного подождать.

Прежде чем уйти, он достал из шкафа накрахмаленную манишку, ворот и черный галстук. Затем надел висевший на вешалке фрак.

В комнате стоял только один стул. Ни Мегрэ, ни Жюстен не садились. Их окружала тишина. Весь особняк был погружен в полумрак. Это выглядело очень торжественно, очень внушительно.

Дважды Мегрэ доставал свои часы из жилетного кармана. Луи появился только через двадцать минут, все с тем же ледяным видом.

– Прошу вас следовать за мной…

Минар хотел было отправиться вместе с Мегрэ, но дворецкий повернулся к нему и отчеканил:

– А вы останетесь здесь. Если только вы тоже не полицейский.

Мегрэ чувствовал себя неловко. Он считал малодушием оставлять щуплого флейтиста одного. Комната, отделанная темным деревом, на секунду показалась ему тюремной камерой, и он представил, как дворецкий с синеватым подбородком возвращается сюда, чтобы наброситься на свою жертву.

Вслед за Луи он пересек холл с колоннами и стал подниматься по лестнице, покрытой темно-красным ковром.

Горело лишь несколько ламп с желтоватыми прожилками, отбрасывая вокруг широкие тени. Дверь, ведущая на лестничную площадку второго этажа, была открыта. В освещенном проеме двери стоял человек в домашнем халате.