Записки медиума, или Охота за призраками - [8]
В течение нескольких лет я наблюдал активность полтергейста, возникающую по многим причинам. Иногда явление протекало крайне быстро: внезапный шум от разрушения — и все заканчивалось, не успев начаться. Однако бывали и другие случаи, когда люди становились настолько напуганными, что съезжали из своих домов, но потом понимали, что необъяснимые явления следуют за ними на новое место жительства.
Помню случай, связанный с некой леди по имени Джин. Очень взволнованная, она позвонила ко мне в офис. Она проживала вместе с двенадцатилетним сыном Стивеном и пятнадцатилетней дочерью Линдсей после неожиданно (около года назад) распавшегося брака. Это был болезненный развод, Джин и дети очень расстраивались. Но время шло, они приспособились к новой жизни, и казалось, что все устроилось. Беды начались за несколько недель до того, как Джин позвонила мне.
Джин рассказала, что происходят странные вещи. На первых порах их не так уж много — нечто незначительное, как непонятный шум и перемещение вещей. Собственно, на начальном этапе это скорее раздражало, чем пугало. Но дни превращались в недели, а шумы становились более зловещими. Они, казалось, собирались вокруг спальни Стивена, которая находилась над семейной гостиной. Когда Джин с детьми смотрела телевизор в гостиной, в комнате над головой так грохало, словно по полу тащили что-то тяжелое. Осмотрев комнату, они увидели, что постель смята и книги разбросаны по полу. Ночью Стивен начал бояться спать в этом помещении. Мальчик сообщил, что когда он спал, чувствовал, что кровать вибрировала. Однажды, по словам Джин, его чуть не сбросило с постели в буквальном смысле этого слова. После этого случая ребенок настоял, что будет спать внизу на диване.
Подъехав к дому Джин, я постоял и посмотрел на дом. Ничего особенного, но физически я ощущал, что не все в порядке в этих четырех стенах. Я постучал, спустя некоторое время дверь открыла Джин, бледная и взволнованная. Она сказала, что предыдущая ночь была особенно тяжелой, с непрекращающимся шумом, скрипом и грохотом. Ни она, ни дети не могли уснуть.
— Дерек, я на грани срыва, — сказала она. — Я думала, мы сможем выправиться и счастливо здесь зажить после развода.
Джин рассказала мне, что хотя Линдсей очень расстроена, она все равно продолжает в большей или меньшей мере вести свой обычный образ жизни, поддерживает связи с друзьями. Благодаря помощи и поддержке учителей сложившаяся ситуация не сильно отразилась на ее успеваемости. Но со Стивеном все иначе. Он ужасно расстроен и сказал матери, что чувствует себя виновным в том, что отец ушел из семьи к другой женщине. Тот факт, что у женщины есть сын и дочь приблизительно того же возраста, только усложняет проблему. Стивен считает, что отец нашел себе другого мальчика в сыновья, потому что родной сын того недостоин. К несчастью, Джин не давала отцу встречаться с Линдсей и Стивеном из-за глубокой обиды. В целом Стивен чувствовал себя очень несчастным и совсем запутался. Джин снова и снова старалась объяснить ему, что он не виновен в распаде семьи, но мальчик все равно оставался при своем мнении.
Потом начали происходить странные вещи. Первый случай произошел, когда Джин находилась в гостиной. Сверху послышались громкие стуки. Полагая, что Стив у себя в комнате. Джин вышла в холл и попросила его вести себя тише. Но Стивен ответил из кухни, удивляясь тому, что говорит мать. Они оба знали, что Линдсей нет дома — она ушла в гости к подруге. Вдвоем, нервничая, поторопились по лестнице в комнату Стива. Они ничего не нашли, только стопка учебников лежала разбросанной по полу. Джин решила, что книги упали на пол, собрала их и поставила на полку. Они вместе спустились вниз, больше не думая о случившемся.
Через пару вечеров произошел такой же случай — шум ударов, обследование спальни и книги на полу. Но на этот раз Джин понимала: что-то здесь не так. Она сама не далее как полчаса назад убрала книги Стива. Она также знала, что и Стив и Линдсей были внизу и смотрели вместе с ней любимую телепередачу, когда послышался шум.
Каждый день происходило что-нибудь. То стучало, то хлопало, то вещи падали на пол совершенно непонятным образом. Джин также стала замечать неприятный запах перед дверью спальни сына. Но так как его комната была рядом с ванной, Джин подумала о неисправностях в канализационной системе, хотя в ванной комнате запахи не присутствовали. Однако визит водопроводчика не принес облегчения, к тому же он сказал, что водопроводная система в полном порядке.
Джин и дети становились все более и более напуганными. Дело дошло до того, что они все проводили ночи в одной спальне, они слишком боялись спать в отдельных комнатах. Пригласили священника для обряда изгнания нечистой силы, но, несмотря ни на что, все только осложнялось. Когда семья входила в спальню на ночь, все ощущали зловещее присутствие. Доведенная до отчаяния, Джин связалась со мной.
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.
Правда всегда была, есть и будет первой жертвой любой войны. С момента начала военного конфликта на Донбассе западные масс-медиа начали выстраивать вокруг образа ополченцев самопровозглашенных республик галерею ложных обвинений. Жертвой информационной атаки закономерно стала и Россия. Для того, чтобы тени легли под нужным углом, потребовалось не просто притушить свет истины. Были необходимы удобный повод и жертвы, чья гибель вызвала бы резкий всплеск антироссийской истерии на Западе. Таким поводом стала гибель малайзийского Боинга в небе над Украиной.