Записки маленького человека эпохи больших свершений - [77]
Однажды на углу Сен-Дени, у витрины антикварного магазина, он подслушал разговор двух этих женщин. Они говорили о дорогих покупках, о том, что уже куплено и что следует купить, а он слушал, мучительно припоминая что-то, пытаясь понять, поймать ускользающую нить. Вспомнился Усть-Камчатск, убогое скопище бараков, где живут люди, по большей части привлеченные на этот бессолнечный берег тройным окладом жалованья… Садил холодный летний дождь. Среди безбрежной и унылой грязи Русинов шел в толпе по узким деревянным мосткам в сторону пристани, и две женщины позади него вели нескончаемый, как дождь, разговор о здешнем универмаге:
— Мы вчера с пяти утра стояли. Ковры обещали давать. Ковры не завезли. А потом дорожки выбросили и пуфы. Я на всякий случай купила семь штук пуфов, раз уж все равно простояла. Ставить их только некуда, пусть стоят нераспакованные. Манька говорит, до конца месяца еще завезут ковры. И кольца будут давать золотые…
Так что же они будут делать в этом твоем профилактории, мон шер, чем будешь лечить бессмертную душу?
Ладно, Бог с ними, с курвами, а что бы ты еще сделал, будь у тебя мильон? Купил бы на хранение все русские рукописи, чтобы ни одна не пропала, до тех времен, когда можно будет издать? Посылал бы посылки в Россию. Конфеты к чаю всем русским крестьянкам пенсионного возраста. Всем старикам таджикам из дальних кишлаков. Посылал бы детские вещи одиноким матерям в России… Не много же ты пока придумал, мон шер…
Софи была дома. Она встретила его так, словно их семейная жизнь началась давным-давно. И охотно согласилась пойти с ним на обед к русскому другу.
— Правда, я думала, что мы снова пойдем к Густаво, — сказала она. — Ну к тому скульптору, у которою мы познакомились вчера. Приехали трое друзей из Барселоны…
— Значит, он скульптор? — спросил Русинов. — Странно.
— Чему ты удивляешься?
— Нет, ничего… — сказал Русинов. — Скульптор может быть дураком. Это дело обычное. Но вкус, черт побери, вкус… Эти китайцы в передней. Со скрипками. И со страхом в глазах. Эти плакаты. Эти страны, наводненные гипсовыми статуями вождя. Разве нужно ездить в Китай? Почитать три минуты, увидеть картинки…
Он запнулся, потому что Софи плакала.
— Ну да, — сказала она сквозь слезы, — мы все дураки. Мы кретины. Так ты считаешь?
— Женщине идет глупость, — сказал он жестко. — Но мужчина… Художник…
Он не собирался оправдываться. Разговор этот возникнет еще не раз, и надо, чтоб она знала… К тому же он не против того, чтоб держать ее в черном теле, в сознании своей неполноценности — это всегда на пользу. Всегда оправданно.
— Так что же, мы идем к моему приятелю?
— Да, милый… — Она стерла слезы, напудрилась. Они вышли на рю Лепик и прошли через строй проституток. Вчерашняя африканка в белых трусах сделала Русинову приветственный знак: «Ты уже подцепил себе, мерзавец!»
«Ого, у меня появляются связи на дне Парижа», — подумал Русинов. Потом промелькнула мысль, что он и сам не удержится здесь на поверхности.
Они шли в сторону метро. Потом Софи вдруг сошла с тротуара и отперла дверцу автомобиля. Это был маленький «ситроенчик» «де шево», «две лошади», вместительная консервная банка на тоненьких бойких колесах. Русинов еще не разбирался в автомобилях, не умел даже определять общественное положение своих знакомых по этим железным игрушкам двадцатого века. Он различал пока такие вот «де шево» и еще один, расхлябанно-железный, симпатичный, называемый «меари».
Поездка до Монпарнаса в автомобиле заняла минут десять. Потом они пятнадцать минут искали место для стоянки, расталкивали бамперами близко стоящие автомобили и, наконец, шли пешком назад к Олегову дому. И все-таки это было большое удобство — приехать на чужом автомобиле: Русинов испытывал тупую беззаботность телезрителя, которому не надо возвращаться домой после спектакля.
Олег и Шанталь были им очень рады. Русинова несколько тревожило, что он явился не один, а с Софи, но уже в передней Шанталь рассеяла его страхи: у них сегодня еще двое гостей-мужчин, так что лишняя женщина просто кстати. Олег вполголоса объяснил Русинову, что гости — его будущие работодатели, представители агентства, которое рекламирует русское оборудование. Они обещали дать ему долгожданную работу (Русинов впервые подумал, что, несмотря на перманентное опьянение, Олег может искать работу) — какие-нибудь там переводы, рефераты, обещают даже контракт на полгода.
Шанталь расстаралась, сервировав великолепный стол «а-ля рюс», что во Франции означало присутствие давно забытых Русиновым и почти исчезнувших из русского обихода продуктов питания — красной и белой рыбы, красной и черной икры и еще каких-то неведомых русских водок с иноязычными этикетками — «смирноф», «эристоф»…
Гости и хозяева энергично подняли первый, потом второй, а вскоре и третий тост. Русинов навалился на еду. Софи обольщала хозяйку (и, кажется, весьма успешно). Симпатичный молодой рекламщик слегка ухаживал за Софи и рассказывал об умопомрачительных казенных приемах в Москве. Рекламщик постарше (и пониже чином) быстро опьянел и пытался перевести разговор в сферу экономики. Ему удалось в конце концов овладеть кафедрой, и он сообщил, что привести в чувство французскую экономику смогут только коммунисты, в крайнем случае в союзе с социалистами.
Серебряный век русской литературы стал глотком свободы накануне удушья. Предлагаемая книга представляет собой женский портрет эпохи. Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость – всеми этими качествами обладали роковые и свободные амазонки начала века. Их вы встретите на страницах этой книги – Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер, Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они создавали великие стихи и вдохновляли гениальных поэтов.
Читателю, который раскроет эту книгу, предстоит познакомиться с воистину замечательным сыном XX века.Доктор философии и приват-доцент теологии одного из старейших европейских университетов, музыкант-органист, видный музыковед и органный мастер в пору творческого расцвета и взлета своей известности сразу в нескольких гуманитарных сферах вдруг поступил учиться на врача, чтобы потом уехать в глухие дебри Центральной Африки и там на протяжении пол-столетия строить больничные корпуса на свои с трудом заработанные деньги, без вознаграждения и без отдыха лечить прокаженных, врачевать язвы, принимать роды.И при этом он не оставил музыку, не бросил философию, а, напротив, поднялся и в той и в другой области доеще более высокого уровня.
Книга «Мир и дар Владимира Набокова» является первой русской биографией писателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прогулки по Парижу – это всегда увлекательно! Тем более когда вашим гидом является такой знающий и умелый рассказчик, как известный литератор и переводчик Борис Носик, проживший во французской столице более пятнадцати лет. Книга представляет собой своеобразный путеводитель по Парижу, который знакомит читателя с самыми разнообразными и порой удивительными сторонами жизни и истории города: это Париж д'Артаньяна, Хемингуэя, Брассанса, нескольких поколений русских эмигрантов…Можно читать наш путеводитель и после поездки.
Борис Носик известен читателям прежде всего работами об Ахматовой, Модильяни, Набокове, Швейцере и превосходными переводами англоязычных писателей. В книге «Смерть секретарши», куда вошли повести, написанные в разные годы, он предстает в качестве прозаика — тонкого, умного, ироничного и печального, со своим легко узнаваемым и ни на кого не похожим стилем.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Действие трагикомического романа Ирины Сергиевской «Последний бебрик» происходит в Санкт-Петербурге в девяностых годах XX века. Душа талантливого, но, увы, пьющего писателя Семена Мая становится ареной борьбы между темными и светлыми силами. Как выжить честному человеку в России и сохранить при этом свой собственный мир — вот главный вопрос романа, в котором соединились высокая трагедия и буффонада, едкая ирония и тонкий юмор, отточенный стиль и хорошее знание человеческой натуры.
В книгу Регины Дериевой вошли произведения, прежде издававшиеся под псевдонимами Василий Скобкин и Малик Джамал Синокрот. Это своеобразное, полное иронии исследование природы человеческой глупости, которое приводит автора к неутешительному выводу: «придурков всюду хватает» — в России, Палестине, Америке или в Швеции, где автор живет.Раньше произведения писательницы печатались только в периодике. Книга «Придурков всюду хватает» — первая книга прозы Дериевой, вышедшая в России. В ней — повести «Записки троянского коня», «Последний свидетель» и другие.
Многоплановый, насыщенный неповторимыми приметами времени и точными характеристиками роман Светланы Шенбрунн «Розы и хризантемы» посвящен первым послевоенным годам. Его герои — обитатели московских коммуналок, люди с разными взглядами, привычками и судьбами, которых объединяют общие беды и надежды. Это история поколения, проведшего детство в эвакуации и вернувшегося в Москву с уже повзрослевшими душами, — поколения, из которого вышли шестидесятники.
В новую книгу Леонида Гиршовича вошли повести, написанные в разные годы. Следуя за прихотливым пером автора, мы оказываемся то в суровой и фантасмагорической советской реальности образца семидесятых годов, то в Израиле среди выехавших из СССР эмигрантов, то в Испании вместе с ополченцами, превращенными в мнимых слепцов, а то в Париже, на Эйфелевой башне, с которой палестинские террористы, прикинувшиеся еврейскими ортодоксами, сбрасывают советских туристок, приехавших из забытого Богом промышленного городка… Гиршович не дает ответа на сложные вопросы, он лишь ставит вопросы перед читателями — в надежде, что каждый найдет свой собственный ответ.Леонид Гиршович (р.