Записки летчика-наблюдателя - [7]
Мошков доложил Столярову о готовности самолета к полету. Через несколько минут Столяров и Витьевский заняли свои места в гондоле «Фармана».
Взлетев, Столяров стал набирать высоту и взял курс на юго-восток.
На аэродроме стало тихо. Разговор не вязался. Все напряженно ожидали возвращения командира. Особенно беспокоились Мошков, его помощник Федоров и я, работавшие на «Фармане» и отвечавшие за его исправность.
Только технический состав авиации знает, как томительно протекает время в ожидании возвращения самолетов, улетевших на боевое задание.
С аэродрома никто не уходил. Не прошло еще и двух часов, как все начали поглядывать на юго-восток, разыскивая на далеком горизонте знакомые контуры самолета, прислушивались, пытаясь уловить далекий гул возвращавшегося «Фармана».
Вот Клюев громко закричал: «Летит!», показывая рукой на едва заметную, колеблющуюся вдали черточку. Но вскоре все убедились, что это был коршун, высматривавший себе добычу.
Прошло уже два часа, а «Фармана» не было. Мы стали тревожиться не на шутку. Наконец явственно донесся звук работающего мотора, и все увидели хорошо заметный на горизонте самолет. Прямо с маршрута «Фарман» пошел на посадку. Через две — три минуты он уже подруливал к палатке. Из гондолы выглянул улыбающийся Столяров и, когда выключенный мотор смолк, весело крикнул нам:
— Все в порядке, задание выполнили.
Однажды после полетов мотористы приводили в порядок самолеты, находившиеся в ангарной палатке. Вдруг раздался крик стоявшего у палатки часового: «Самолет! Самолет!» Мы все тотчас же выбежали и по звуку работающего мотора быстро отыскали в небе самолет. Он летел вдоль южной окраины города, потом повернул на север, направляясь прямо на наш аэродром. Скоро стало возможным установить тип самолета. Это был «Вуазен». Когда он подлетел к аэродрому, помощник моториста Федоров тревожно крикнул: «Беляк!» Все недоуменно переглянулись. Белые летали, как мы слышали, на самолетах с отличительными знаками царской армии. На прилетевшем «Вуазене» знаков не было видно. Мы никого не ждали и поэтому решили — летит враг.
Пролетев над аэродромом, самолет развернулся и, снижаясь, начал заходить по кругу на посадку. На высоте примерно метров двухсот «Вуазен» прекратил снижение и продолжал лететь через аэродром прямо на нас, стоявших большой группой у палатки.
Мы тревожно следили за незнакомцем, пока ничего не предпринимая. Когда «Вуазен» был почти над нами, мы заметили, что сидевший на втором сиденье наблюдатель поднялся, свесился через борт гондолы, и из его рук выпал темный шар.
— Бомба, ложись! — закричал Мошков, и мы все, бросившись врассыпную, попадали на землю.
В стороне от нас, просвистев в воздухе, что-то мягко ударилось о землю. Мы продолжали лежать, ожидая взрыва. Прошло, казалось, немало времени, а взрыва все не было. Тогда один за другим мы стали подниматься и искать место падения «бомбы». Отошедший дальше других Ванин, заметив что-то на земле, захохотал. Все повернулись в его сторону, а Ванин, смеясь до слез, повторял: «Арбуз… Арбуз…»
В это время «Вуазен» совершил посадку. Поднявшийся со своего сиденья летчик, высокий парень, улыбаясь, крикнул нам:
— Здорово, братва!
Старые отличительные знаки на «Вуазене» были закрашены краской, но она выгорела, местами облупилась. Вот почему они были так плохо заметны. Весь самолет производил впечатление только что собранного из частей, взятых на свалке. Буквально все плоскости его были в заплатах, причем разноцветных. Мы сразу же заметили, что некоторые тендеры тросов были законтрены даже ржавой проволокой.
Вылезший из гондолы самолета летчик, здороваясь с каждым из нас за руку, представлялся:
— Кудряшев.
Его спутником был моторист Иванов.
— Здорово мы вас арбузом шуганули, — смеялся Кудряшев.
— Тоже, шуганули… Умнее-то ничего не придумали, — недружелюбно проворчал Володя Федоров.
Вся кабина самолета была загружена личными вещами и арбузами. Иванов вынул арбузы из гондолы и роздал нам.
На вопрос, откуда прилетели, Кудряшев ответил:
— С фронта, из-под Кизляра.
Вечером собрались на веранде нашего дома-общежития. Кудряшев рассказывал о себе.
Он солдат-летчик, служил в старой армии. Октябрьскую революцию встретил в авиационном отряде на Закавказском фронте. Все летчики, за исключением Кудряшева, были офицеры. При демобилизации они разбежались. Кудряшов и его моторист Иванов решили лететь на своем «Вуазене» через Баку в Москву. В отряде никто не думал им препятствовать, и они улетели.
Всеми правдами и неправдами им пришлось добывать бензин и масло. Не один раз ремонтировали они самолет и мотор, прежде чем добрались до аэродрома у Кизляра. Здесь их надолго задержал очередной большой ремонт мотора. За это время обстановка изменилась, и от дальнейшего полета в Москву пришлось отказаться. На Северном Кавказе разгоралась гражданская война. Местные революционные власти и командиры частей Красной Армии на Северном Кавказе настойчиво просили Кудряшева помочь им хотя бы воздушной разведкой, если нечем бомбить белых. По их мнению, полеты Кудряшева подняли бы боевой дух войск, припугнули бы белых и контрреволюционные элементы в городах и станицах. Кудряшев и Иванов, в прошлом рабочие, были безраздельно преданы большевикам.
Книжка является одной из первых попыток восполнить пробел, существующий в литературе о дирижаблях в отношении их военного значения, и дать старшему и среднему начсоставу РККА представление о дирижабле как средстве ведения войны, имеющему за собой некоторый боевой опыт в прошлом и несомненные перспективы развития и боевого использования в будущем. Хотя работа не является исчерпывающей по ряду вопросов (так например о существующем вооружении дирижаблей — за недостатком материалов) и содержит ряд дискуссионных положений (тактическо-технические требования к дирижаблям), но представляет интерес, как одна из немногих работ по данному вопросу.(Отсутствуют страницы 115–118)
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.