Записки кукловода - [48]
— Ну как, поразмялись чуток? — фальшивый тон, фамильярный вопрос… он взмывает над площадью, он мечется, натыкаясь на стены, подобный залетевшей в комнату птице, возвращаясь к Шайе неузнаваемыми кусками вместе с насмешливым эхом.
Площадь настороженно стихает. Даже молчание ее полно криками, гоготом, визгом, давкой, беготней.
— То ли еще будет! — кричит Шайя с преувеличенным энтузиазмом. Не переводя духа, он швыряет в толпу несколько имен. Площадь отвечает чудовищным радостным ревом, и Шайя продолжает на гребне этого рева, как на волне. — А пока поприветствуем тех, кто устроил нам этот праздник!
Он оборачивается, ища взглядом Ромку. А Ромка, конечно же, тут как тут. Ромка тем и знаменит, что он всегда тут как тут, всегда к вашим услугам. Ромка делает знак, и первый оратор выскакивает на сцену, удачно прихватив последние раскаты приветственного рева, относящиеся вовсе не к нему, а к ранее упомянутому Шайей артисту, но кто обращает внимание на такие мелочи? Потом сочтемся славою, потом… главное, что сейчас у города праздник, что город доволен, доволен настолько, что готов стерпеть даже три четверти часа концентрированного полоскания мозгов. Сорок пять минут — это ведь совсем немного, это как бы типа антракта, ничего страшного…
Потягиваясь и почесываясь, площадь отворачивается от сцены, не обращая ни малейшего внимания на хриплого от волнения представителя прогрессивной общественности, который старательно выхаркивает свою короткую речь, написанную кровью души, вызубренную наизусть и многократно отрепетированную. Кому он интересен, этот никчемный гриб с расширением посередке, в области таза? Площадь занята сама собой. В толпе шныряют предприимчивые торговцы:
— А вот, кому напитки?.. арахис, арахис!.. сладости!.. печенье!
А ежели кто не продает и не покупает — тоже не беда. Всегда есть о чем почесать язык со случайным соседом.
Шайя разочарованно встряхивает опустевшую фляжку. Ничего, недолго уже осталось. Писателя никто не слушает, но злобный скульптор, как скабрезный аттракцион, слегка встряхивает публику. Он рычит, вопит пронзительным фальцетом, он изрыгает проклятия. Подобного вида ругань оттого и называется площадной, что нравится площадям. Толпа свистит и гогочет. Луч одного из прожекторов, словно засмущавшись, отрывается от сцены, где кривляется непотребный паяц, и начинает гулять по площади, выхватывая из темноты пятна мертвенно бледных лиц с черными ямами разинутых ртов. Поеживаясь, Шайя рассеянно скользит взглядом вместе с ним. Лица, лица, лица… неразборчивые, размытые черты… черно-белый фон, намалеванный на театральном заднике. Черно-белый фон и неожиданно яркое рыжее пятно. Господи… у Шайи перехватывает дыхание. Неужели это Ив? Он сощуривает глаза, пытаясь разглядеть получше, но луч уже сдвинулся, пополз по головам обратно, в направлении сцены.
— Что она там делает? Слышишь?! Что она там делает?
— Откуда мне знать? Думаешь, легко разглядеть в такой толпе?
— Но ты ведь знаешь! Ты ведь все знаешь! И все можешь! Вытащи ее оттуда, немедленно!
— Совсем сдурел? Я ж говорю тебе ясным языком: она сейчас часть толпы. Я ее не вижу, понимаешь? В толпе нет отдельных людей, даже если это Ив. Я вижу только толпу… Я пытался ее отговорить, пытался. И не смог. Попробуй теперь ты сделать что-нибудь.
— Что?
— Выведи ее оттуда, кретин! — печально в этом сознаваться, но я невольно заражаюсь его паникой.
— Но как?
— Откуда мне знать? Разве я устроил этот балаган? Ты устроил, ты и расхлебывай! Паршивый болван! Так бы и раздавил тебя, идиота… Сначала хотя бы разгляди ее. Найди бинокль, разгляди и заставь Ромку послать топтунов. Они справятся.
Бинокль… надо срочно найти бинокль…
— Шайя! Эй, Шайя! Ты что, заснул? Объявляй!
Это Ромка дергает его за рукав. Ромка и Арик Бухштаб. Они стоят вплотную к Шайе и смотрят на него со все возрастающим недоумением. Скульптор уже отошел от микрофона; следующим по списку идет Битл… надо объявлять…
— Там… — говорит Шайя и тычет дрожащей рукой в сторону площади. — Там… бинокль!
— Бинокль? — переспрашивает Битл осевшим голосом. — Какой бинокль?
— Ромка! — Шайя вцепляется в Кнабеля, как в единственное спасение. — Достань мне бинокль, срочно!
Топтуны на всякий случай придвигаются поближе. Толпа на площади жует, шевелится и шумит черно-белым шумом, нейтральным и ровным, без всплесков. Толпа ждет обещанных кумиров.
— Какой бинокль?! — кричит министр, хватая Шайю за плечи. — Зачем тебе бинокль?!
— Подожди, Арик! — вмешивается Ромка. Вот ведь человек этот Кнабель: сохраняет присутствие духа во всех ситуациях. — Он просто пьян, разве ты не видишь? Допился до чертиков. Я сам тебя объявлю, не волнуйся…
Ромка идет к микрофону, заранее умильно улыбаясь и раскрывая руки в приветливом обнимающем жесте.
— Бинокль… — хрипло повторяет Битл. Он отпускает бледного Шайю, поправляет галстук и сбившиеся манжеты белоснежной рубашки. — Сволочь. Подонок. Ну подожди… доберусь я до тебя…
Первые шаги министра не слишком устойчивы, но потом он берет себя в руки и на авансцену выходит уверенно, твердо, как и подобает выдающемуся государственному мужу. Он начинает говорить, произносить обычные, стертые от долгого употребления фразы, не означающие ничего, кроме того, что сам факт их произнесения свидетельствует о вечной надежности, силе и непреходящей современности данного конкретного оратора. Слова скатываются с его языка, как камни, сами по себе, как бы даже отдельные от Битла, от его взъерошенных мыслей и растрепанных чувств. Потому что думает господин министр не о речи, а совсем-совсем о другом.
События прошлого века, напрямую затронувшие наших дедов и прадедов, далеко не всегда были однозначными. Неспроста многие из прямых участников войн и революций редко любили делиться воспоминаниями о тех временах. Стоит ли ворошить прошлое, особенно если в нем, как в темной лесной яме, кроется клубок ядовитых змей? Именно перед такой дилеммой оказывается герой этого романа.
Алекс Тарн — поэт, прозаик. Родился в 1955 году. Жил в Ленинграде, репатриировался в 1989 году. Автор нескольких книг. Стихи и проза печатались в журналах «Октябрь», «Интерпоэзия», «Иерусалимский журнал». Лауреат конкурса им. Марка Алданова (2009), государственной израильской премии имени Юрия Штерна за вклад в культуру страны (2014), премии Эрнеста Хемингуэя (2018) и др. Живет в поселении Бейт-Арье (Самария, Израиль). В «Дружбе народов» публикуется впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бетти живет в криминальном районе Большого Тель-Авива. Обстоятельства девушки трагичны и безнадежны: неблагополучная семья, насилие, родительское пренебрежение. Чувствуя собственное бессилие и окружающую ее несправедливость, Бетти может лишь притвориться, что ее нет, что эти ужасы происходят не с ней. Однако, когда жизнь заводит ее в тупик – она встречает Мики, родственную душу с такой же сложной судьбой. На вопрос Бетти о работе, Мики отвечает, что работает Богом, а главная героиня оказывается той, кого он все это время искал, чтобы вершить правосудие над сошедшим с ума миром.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.