Записки из-под полы - [21]
“— Возвращайся в отпуск. Здесь уже все нормально. Вот только Белый дом надо отремонтировать”.
* * *
В.Ф. Шумейко отвечал за социальную сферу, в том числе и за культуру. Но ни он, ни другие вице-премьеры, которых сменилось на моем министерском веку шестеро, в наши дела не вмешивались, разве что иногда помогали нищенскими бюджетными вливаниями. Однажды, явно по неопытности, в начале своей работы, Шумейко задумал придать певице Надежде Бабкиной статус “национального достояния”. Но тут уж воспротивился я, и идея благополучно заглохла, к вящему удовольствию Людмилы Георгиевны Зыкиной.
* * *
Такие дела, все нормально, немного постреляли, немножко поубивали. А. Собчак вместе с О. Румянцевым садятся за проект новой российской конституции, где вся полнота власти передается президенту и учреждается Государственная дума.
Вот только Белый дом надо отремонтировать.
* * *
Что это было — рассудит история. Я утверждаю только то, чему сам был свидетель. В начале октября правительство отправило меня во главе небольшой делегации на празднование 200-летия Краснодара. Думаю, что ранг федерального участия был демонстративно снижен Ельциным. На юге действительно назрел мятеж, и уже делились правительственные портфели. Когда я зачитывал приветствие президента, из зала кричали: “Вы от кого — от Ельцина или Руцкого?!” Местная власть демонстративно задвигала нашу делегацию на обочину. Имена Р. Хасбулатова и А.В. Руцкого звучали как признанные и легитимные. Белый дом постепенно становился не только центром сопротивления, но и новой властью, к которой чутко прислушивалась прокоммунистическая провинция.
* * *
Отпуск длился недолго. Сначала в Сочи позвонил все тот же Шумейко и сообщил, что совет движения “Выбор России” ставит меня в Рязани первым номером в федеральный список на думские выборы. Я никогда не был в Рязани, кто меня там знает? “Неважно, — весело парировал Шумейко, — культуры нет, а министр культуры есть!”. Я не только возражал, но и был вынужден горько задуматься о своей дальнейшей политической судьбе. Через день звонит Егор Тимурович. “Мы передумали. Конечно, Вам не резон Рязань, хоть там и Есенин, лучше — Ясная Поляна, Толстой, Тула, согласны?”. “Но я и в Туле, к своему стыду, никогда в жизни не был”. — “Надо, — твердо ответил Гайдар. — Помогут наши активисты”.
* * *
С неприличным черноморским загаром я предстал перед небольшой кучкой бледнолицых тульских демократов, которые, разумеется, имели свои виды на думские кресла и встретили наглого варяга довольно мрачно. Но актив Бурбулиса и Гайдара работал на местах действительно на совесть. В течение четырех недель я объездил всю область с выступлениями. Моими доверенными лицами были Михаил Ульянов, Олег Ефремов, Мстислав Ростропович. Их имена и тексты украшали предвыборные листовки. В результате “Выбор России” провел в Думу от Тулы двух депутатов, слегка, впрочем, проиграв только что явившейся на политической арене партии Жириновского.
По думскому залу в причудливых, почти цирковых одеждах изящно двигался депутат ЛДПР Марычев, то ли шут, то ли полуюродивый. Его речёвки создавали атмосферу балагана. Это была несомненная антреприза Жириновского, его низовая народная тема, в отличие от собственного пылкого трибунного бреда. Жалко Марычева, он помер, сыграв свою партию, и театра в нашем бесцветном парламенте стало гораздо меньше.
Баллотируясь в Думу, я не вступал в партию “Демократический выбор России”, да мне, честно говоря, это и не предлагали. Речь тогда шла о демократической парламентской фракции, а не о партийном строительстве.
Так или иначе, но мое депутатство оказалось полезным прежде всего “Ясной Поляне”. Она наконец-то перешла из рук областных чиновников к Толстым, прямым наследникам Льва Николаевича. Молодой журналист Владимир Толстой, пройдя стажировку в музейном департаменте Минкультуры, стал отличным директором великой усадьбы.
Будучи выбран от Тулы и во второй состав Думы, я отказался по просьбе В.С. Черномырдина от депутатства, ибо по Конституции не мог совмещать с ним пост министра. В первом думском сроке такое совмещение разрешалось законом.
* * *
Виталий Третьяков в “Известиях” (03.07.08) решил вступиться за РПЦ, обороняя ее от вольтерьянцев. Вот что он пишет: “Сегодня церковь все чаще выступает как едва ли не единственный (кроме плохо справляющегося с этим образования) влиятельный институт защиты высокой культуры и классического искусства от массового невежества и пандемии масскультуры. Парадоксально то, что многие, а в последние два-три столетия едва ли не большинство произведений классического искусства было либо антирелигиозным либо антиклерикальным”.
Стоит подумать, чего больше в этих словах — невежества или политики? И того, и другого хватает. Вопреки просвещенному автору многие высокие создания классического искусства (берем только русские примеры) в последние два столетия как раз и пронизаны христианским (православным) духом и отнюдь не враждебны церкви — Достоевский, Гоголь, Александр Иванов, Поленов, Лесков, Чайковский, Рахманинов, Свиридов, Пастернак, Ахматова, список можно длить и длить. Что же касается РПЦ, то ее сегодняшняя защита культуры и искусства то и дело выливается в повсеместное стремление вытеснить музейные собрания из храмов и палат, завладеть утраченной ранее собственностью, что было бы и справедливо и уместно, если бы благочестивая власть одновременно предоставляла вытесняемым сносные помещения для переезда. А до той поры по необходимости поощряла бы совместное договорное использование вышеупомянутых объектов церковного зодчества. К несчастью, этого почти не происходит. Собственность в России (как и квартирный вопрос) могут испортить и обратить в свою противоположность самые благие намерения.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.
Перед вами необычайно смешные мемуары Дженни Лоусон, автора бестселлера «Безумно счастливые», которую называют одной из самых остроумных писательниц нашего поколения. В этой книге она признается в темных, неловких моментах своей жизни, с неприличной открытостью и юмором переживая их вновь, и показывает, что именно они заложили основы ее характера и сделали неповторимой. Писательское творчество Дженни Лоусон заставило миллионы людей по всему миру смеяться до слез и принесло писательнице немыслимое количество наград.