Записки из арабской тюрьмы - [27]
В самом Суссе существует множество кварталов, и если в камере много суссцев, то сплочение рядов идет вокруг своих земляков поквартально. Многие знакомы еще по воле. При назначении капраном Тони-Тамила, уроженца портового квартала Сусса, тот стал поддерживать своих портовых, которые и держат власть. Портовых здесь человек 10.
Уроженцы других кварталов Сусса с ними в конфликт не вступают, подчиняются и при случае оказывают поддержку во внутренних разборках, их количество тогда увеличивается с 15 до 30 бойцов. Остальные выходцы из окрестных деревень и мелких городов тоже объединяются в свои группировки, но подчиняются местным и терпят все притеснения.
Хуже всех живут жители других областей-вилаятов, которых судьба-злодейка забросила в тюрьму далеко от дома. Есть иностранцы. Кроме меня, были поданные Ливии, Алжира, Камеруна, Мали. Этим совсем плохо приходилось. Относятся к ним как к людям второго сорта, особенно не любят высокомерных ливийцев. Правда, у них нет языкового барьера, ливийцы, алжирцы говорят на арабском, выходцы из Камеруна и Мали говорят на французском.
Отдельной кастой стоят ваххабиты-моджахеды — люди, отбывающие срок за участие в войнах на территориях других государств на стороне «Аль Каиды». Со мной сидели люди, воевавшие в Афганистане на стороне талибов, в Ираке — на стороне антинатовских сил, в Чечне — на стороне НВФ, в частности в отряде небезызвестного Хаттаба. Их количество постоянно менялось, так как они вечно конфликтовали с сокамерниками и администрацией, за словом в карман не лезли, чуть что — давали сразу в глаз. После этого их отправляли в карцер или переводили в другие камеры. Но ненадолго. Был один милый юноша, лично отрезавший ножом голову английскому солдату в Басре (Ирак), так он прошел все камеры и «Месадин-1», и «Месадин-2», нигде не уживался. Сейчас пошел по второму кругу.
Этих воинов Аллаха не любили и откровенно боялись остальные зэки и администрация. Полицаи дубасили всех, кроме меня и ваххабитов. Меня не били, так как считали человеком с другой планеты, а моджахедов — из-за боязни мести.
Дело в том, что пресловутая «Аль Каида», кажущаяся российским обывателям чем-то далеким и экзотическим, на самом деле является мощной, широкоразветвленной организацией, хорошо законспирированной, подобно паутине окутавшей мусульманские страны, и не только. И здесь, в Тунисе, у нее полно своих агентов. Были случаи, когда сотрудников тюрьмы, издевавшихся над бойцами «Аль Каиды», в период их заключения потом находили в канаве с перерезанным горлом. В карцер посадить — пожалуйста, а бить — увольте!
Ваххабиты держатся особняком, не курят, не сквернословят, молятся пять раз в день, читают Коран и поддерживают отношения только друг с другом и с теми, кто молится. С остальными не общаются и не вмешиваются в мирские дела, но если слышат, что кто-то сказал плохо про Аллаха, то без разговора лезут в драку, а это случается почти каждый день. Самое удивительное, что мне удалось завоевать уважение этих людей и даже подружиться!
В детстве я читал книгу о русском путешественнике Миклухо-Маклае, он изучал жизнь аборигенов побережья Папуа — Новой Гвинеи. До него там побывало много исследователей, но все они окончили жизнь в желудках папуасов. А Миклухо-Маклай умудрился не только выжить среди них, но и прожил несколько лет, отучил их от людоедства и стал для них другом. Он потом еще приезжал к папуасам и считался у них божеством, даже местность назвали в его честь — Берег Маклая. Дикие папуасы считали его человеком с Луны. А такой авторитет и уважение он завоевал отнюдь не силой, а нормальным отношением к ним. Уважал их обычаи, верования, выучил язык. Другие до него приезжали — мускулами играли, силу свою показывали, всячески обижали диких людей, считая их полуобезьянами. Папуасы их ночью дубинкой по черепу — и в котел! А нашего Маклая до сих пор чтят и верят, что когда-нибудь он вернется.
На меня арабы тоже смотрели как на человека, прибывшего к ним с естественного спутника Земли. Толпами ходили по пятам, открыв рот, каждый норовил потрогать меня. Уж не мираж ли?
Поняв, что спасение утопающих дело рук самих утопающих, я решил по примеру Маклая выжить среди арабов, завоевать их уважение и благосклонность. Для этого необходимо уважать их обычаи, религию, а главное — выучить язык. Я знал, что в Тунисе два государственных языка — французский и арабский. Первый, конечно, попроще, но арабам куда более приятно иметь дело с человеком, говорящим на их родном языке. А не на том, который они понимают, но считают языком завоевателей. Я принял решение продолжить учить арабский, с первыми словами которого познакомился еще сидя в КПЗ.
После ужина все обитатели камеры залезли на кровати. Помните мультик про Маугли, когда питон Каа танцевал свой ужасный танец, а мартышки-бандерлоги расселись по периметру развалин и взирали с ужасом на него? Вспомнили? Как гроздьями они висели на старинных камнях? Вот этих бандерлогов мне напомнили сокамерники, рассевшиеся по кроватям и полкам, подоконникам. Гроздья полуголых человеческих тел облепили все то, где можно было сидеть. Они прыгали с кровати на кровать, были в постоянном движении, многие часами не спускались на пол, ну чем не бандерлоги?
«Я рвался в бой: жаждал резать и шить не под пристальным присмотром профессорско-преподавательского состава кафедры хирургических болезней, а сам! Можно было остаться в городе, но юношеский максимализм взял вверх над здравым смыслом, и я поехал работать на периферию.— Ты уже восьмой хирург за последние три года, — сообщил мне заведующий хирургическим отделением.— Как? — изумился я. — Восемь хирургов за три года? А что тут, аномальная зона?— Да нет, — грустно улыбнулся доктор. — Трудностей испугались.— Ну, я трудностей не боюсь, — самоуверенно заверил я. — Вот, вышел раньше на два дня.Как оказалось, напрасно…»Дмитрий Правдин действительно сразу после института устроился работать районным хирургом.
– Какой унылый видок, – громко нарушил молчание, царившее в автобусе – Рома Попов, коренастый, черноволосый семнадцатилетний юноша, сидевший в левом ряду салона у окна, что сразу за водителем, – неужели нам тут целый месяц чалиться? Но ему никто не ответил. Будущие студенты медики, а пока еще отправленная в колхоз бесправная абитура, не горели желанием шевелить языком в такой пропылённой духоте и вступать в сомнительные дискуссии. Не спасали пассажиров и открытые настежь окна: в салоне жутко пахло бензином и раскаленным железом – автобус внутри почему-то почти не охлаждался.
Перед вами книга от одного из лучших авторов серии «Приемный покой» Дмитрия Правдина, питерского хирурга, который частенько уезжает работать в маленькие сельские больницы.Байки в духе черного юмора, которые так популярны в наше время — это ужасная, смешная и очень-очень знакомая действительность. Хирург Правдин с иронией относится и к себе, и к своим любимым пациентам.
После оглушительного успеха первого романа Дмитрия Правдина «Записки районного хирурга» он решил выпустить продолжение своего дневника, в котором рассказывается о том, как он, молодой специалист, переехал работать в городскую больницу. О! В подобных больницах наверняка бывал каждый, поэтому возможно, слишком сильно автор вас не шокирует, но насмешит – точно. Черный юмор хирурга Правдина понравится даже капризным ценителям доктора Хауса.
Только самые страшные, откровенные и увлекательные байки от бывалого хирурга. Неадекватные пациенты, их родственники, коррумпированные коллеги, равнодушный медперсонал – со всем этим приходилось сталкиваться любому врачу, да и пациенту тоже. Вся изнанка нашей медицины глазами много повидавшего, но не ставшего равнодушным врача. Читая эту книгу, помните, не всякая байка – выдумка.
Дмитрий Правдин действительно сразу после института устроился работать районным хирургом. Этот роман полностью реален! Дмитрий вел дневник, поэтому более уморительного, восхитительного и ужасающего чтива не видели даже прожженные любители медицинских сериалов и книг!
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.