Записки Ивана Степановича Жиркевича, 1789–1848 - [131]

Касательно содержания почт предводитель Шадурский объявил мне, что по Витебской губернии в этом отношении существует почти монополия; более половины общего числа почтовых станций сняты в содержание помещиком Подвинским,[516] человеком недостаточного состояния, но вообще занимающимся подрядами без капитала, а по одним лишь спекуляциям, и что он более служит контрагентом для евреев, не имеющих права вступать в подряды по содержанию в селениях почтовой гоньбы, но что и Подвинского обвинять совершенно невозможно, ибо казна уплату денег за содержание почт производит весьма неаккуратно, на что все почтосодержатели неоднократно приносили жалобы, но на это нисколько по сие время не обращалось внимания. О служащих, по выборам дворянства, чиновниках Шадурский с твердостью, приличной его званию, настоятельно мне объявил свое одобрение.

Через два дня по моем приезде в Витебск я получил письмо от архиепископа Смарагда; предупреждая меня своим приветствием и рекомендуя себя к знакомству, он писал ко мне, что по обстоятельствам здешнего края он будет иметь необходимость в частых со мною сношениях, что дела здесь бывают иногда такого рода, что оные нельзя подводить под обыкновенные установленные формы, и наконец добавил, что предместник мой с ним был всегда в хороших отношениях и что посредством его, Смарагда, не один раз обращал на себя внимание и получал награды от правительства.

Признаюсь откровенно, что это послание меня совершенно поразило. Я отвечал в тот же день его преосвященству, благодарил его за его упреждение, но вместе предварил его, что я в действиях моих всегда и безотступно следую буквальному смыслу законов; ежели встречу в чем-либо сомнение, не премину прибегать к его совету, но в заключение прибавил, что одно мое правило твердо и положительно: внимание и щедрость правительства извлекать из единственного и прямого источника.

Часть XXVIII***1836–1837

Знакомство со служебной деятельностью должностных лиц. – Советники правления. – Скляренко. – Внутреннее устройство города. – Полиция. – Богоугодные заведения. – Полицейская прислуга. – Дороговизна продуктов. – Недоимочная ведомость. – Проекты об улучшении сельского хозяйства. – Образцовый хутор. – Положение губернии в 1812 г. – Причина упадка. – Последствия вывода евреев в города. – Депутаты от духовенства. – Духовенство.

Из числа чиновников, служивших в то время по выборам, обратили на себя мое внимание в особенности председатели палат: гражданской – Сипайло[517] и уголовной – Милькевич. Последний во время приезда моего за отсутствием вице-губернатора управлял губернией. На мои вопросы, сообразные с теми, которые я делал Шадурскому, отвечали они с видимой уклончивостью и робостью, но со всем тем подтверждали слышанное мной от последнего. Впоследствии удостоверился я, что эти оба чиновника, весьма благородного образа мыслей, справедливо пользовались доверием к ним дворянского сословия.

По губернскому правлению в советниках я нашел себе сотрудников, знающих свое дело: Соколова,[518] скромного, тихого, бескорыстного человека, Скляренко, скромного, но не застенчивого характера, с быстрым объемом в суждении, но против которого имел я некоторое предубеждение в своевольном и не всегда чистом направлении дел; предубеждение сие скоро во мне рушилось, ибо все его суждения по делам в мое управление совершенно согласовались с моими; зато Рыжевич,[519] о котором я прежде слышал похвалы, не приобрел к себе моего доверия. К лучшему пояснению действий сих чиновников следует заметить, что, прослужа уже по нескольку лет в должности, все трое они не блистали наружностью, ни в роскоши, ни в обращении, и даже ни один из них не имел экипажа и всегда ходили пешком, что если и не доказывало в совершенстве их бескорыстия, то по крайней мере могло быть отводом и от мысли на лихоимство. Жалобы ко мне на них впоследствии доходили иногда на одного только Рыжевича, и некоторые оказывались довольно уважительными.

По городу я нашел на главных улицах и площадях заметную чистоту и опрятность, но зато в боковых улицах и переулках заразительная вонь, гнилость, всюду сопровождающие скопление евреев. Полицеймейстером был коллежский советник (скоро переименованный полковником) Глинка,[520] старик расторопный, хитрый, но сомнительной честности; со всем тем он пользовался расположением к себе обывателей среднего и низшего сословия, но чиновники и дворянство не всегда о нем отзывались с похвалой.

Неоднократно рассуждая с прописанными мною выше лицами, слышал я общие замечания, что бедность и тяжелое положение губернии происходит главнейше от сокращения торговли, от свода в города евреев, не имеющих для себя в виду постоянных занятий и занимающихся лишь факторством[521] и перекупкой. Чиновники утверждали, что дозволение вольной продажи вина, развращая народ, было самым сильнейшим злом и язвой, а помещики, напротив, упорно отстаивали оную как необходимость, ибо, говорили они, отними у них свободу винопродажи, по часто бываемым неурожаям в губернии они решительно не в состоянии будут платить податей и еще более запустят недоимку.