Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути - [334]
Литературное использование материалов по демографии и санитарной статистике велось мною совместно с Татьяной Степановной Соболевой, причём на Т. С. падал, разумеется, наибольший труд по дополнительному извлечению всех необходимых интересующих нас материалов из новейших статистических и демографических изданий. Возможность работать над этими изданиями в специальных отделах Публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина и в Библиотеке академии наук СССР на Васильевском острове была ей обеспечена.
Эта наша работа лишь изредка увенчивалась удовольствием видеть появление в печати наших небольших статей, по преимуществу характера рецензий в журналах, всегда, конечно, с исключением некоторых весьма существенных, с нашей точки зрения, выводов, замечаний и материалов. Чаще наши работы совсем не печатались, в особенности, когда дело касалось, каких бы то ни было, критических замечаний к материалам, публикуемым ЦСУ СССР, идущих за подписью В. Н. Старовского. В этом отношении как наиболее характерный случай вспоминается мне ответ из редакции «Вестника АМН СССР» от 13 декабря 1961 г., что наша научно тщательно обоснованная работа о совершенно неправильном освещении в статье ЦСУ СССР вопроса о столетних в составе населения СССР и других стран не будет напечатана в их органе, так как «в ней содержится критика официальных данных ЦСУ СССР».
Позднее работа эта была доложена Т. С. Соболевой в Ленинградском геронтологическом обществе (21 декабря 1961 г.), которое на основании внимательного обсуждения признала её важной с точки зрения правильного подхода к демографическим исследованиям геронтологической проблемы и включило в план издания очередного своего сборника.
Такая же судьба полного отказа от напечатания в журналах постигла и строго деловую критическую рецензию нашу на статистический сборник ЦСУ «Здравоохранение СССР», невзирая даже на признание правильности наших методических указаний со стороны министров здравоохранения СССР и РСФСР.
У меня исчерпалась вся моя настойчивость в отстаивании права критической оценки работ независимо от служебного положения тех или иных руководителей. Но Т. С. Соболева сочла своим долгом члена КПСС довести до сведения высшего партийного руководства в ЦК КПСС и добилась в результате своей жалобы сообщения по телефону инструктора Трубицыной, что её письмо и приложенные две вышеуказанные работы подробно изучались специальной комиссией, после этого обсуждались на совещаниях Министерства здравоохранения и ЦСУ СССР и признаны правильными.
В целом 1961 г. проходил у меня в условиях тяжёлого, подчас становившегося невыносимо безотрадным и мрачным, настроения. В ноябре при случайном падении в комнате получила вколоченный перелом плечевой кости Екатерина Ильинична. В то время она была больна пневмонией, осложнившейся плевритом. Гипсовая повязка была невозможна. Длительные, в течение многих месяцев страдания от незаживающего перелома, а потом все большее и большее истощение Екатерины Ильиничны отражались на моём общем настроении. В то же время я получил из Москвы извещение о тяжелой болезни моей сестры Евгении Григорьевны Левицкой. В ходе болезни у нее появились признаки некроза стопы, потребовавшие ампутации голени. После долгих месяцев страданий последовала смерть Жени в начале 1961 г.
Как какой-то злой рок было воспринято мною сообщение о заболевании лейкозом единственного сына Жени — Игоря Левицкого и вслед за тем известие о его смерти.
Глубокие волнения вызвал у меня целый ряд смертей наиболее близких мне друзей и товарищей по прежней деятельности — М. Д. Тушинского, Р. А. Бабаянца и, наконец, уже в конце лета 1962 г. — Л. С. Каминского. Каждая смерть причиняет волнение и боль утраты. И в каждом отдельном случае к этому присоединяются ещё свои особые омрачающие настроение переживания. В течение последних лет у меня эти переживания были связаны с постоянным чувством уменьшающихся и иссякающих собственных сил, всё более и более нарастающей общей слабости. Но всё же непоколебимым остается понимание неизбежности: пока тянется жизнь — отдаваться полностью её запросам и участвовать в её отстаивании.
Со всё более полной потерей зрения непрерывно уменьшались мои непосредственные зрительные восприятия окружающего мира, и у меня продолжали отпадать стимулы к поездкам в Ленинград. Ограничивались даже прогулки за пределы двора и придомового участка, где я чувствовал себя, как дома. Да по существу, для меня отпадала всякая возможность поездок или прогулок без провожатого. Совершенно утрачивалась способность ориентироваться, и я не мог найти нужный мне адрес, не мог вернуться назад. Всё большее значение для меня приобретали сведения, которые я получал, слушая радио, или рассказы посещавших меня друзей, родственников или обращавшихся ко мне за консультациями научных работников.
Теперь я научился несравненно глубже ценить письма от прежних друзей и сотрудников. С тоскою вспоминаю сейчас об утрате в последние годы систематической осведомлённости о событиях и делах в областях жизни, наиболее меня интересовавших, которые я получал со времени блокады Ленинграда и в послевоенные годы из регулярно посылаемых мне писем Фёдором Давидовичем Маркузоном, начиная с 1942 г. до самой его смерти в апреле 1958 г.
В этом сборнике собраны воспоминания тех, чье детство пришлось на годы войны. Маленькие помнят отдельные картинки: подвалы бомбоубежищ, грохот взрывов, длинную дорогу в эвакуацию, жизнь в городах где хозяйничал враг, грузовики с людьми, которых везли на расстрел. А подростки помнят еще и тяжкий труд, который выпал на их долю. И красной нитью сквозь все воспоминания проходит чувство голода. А 9 мая, этот счастливый день, запомнился тем, как рыдали женщины, оплакивая тех, кто уже не вернётся.
Кто она — секс-символ или невинное дитя? Глупая блондинка или трагическая одиночка? Талантливая актриса или ловкая интриганка? Короткая жизнь Мэрилин — сплошная череда вопросов. В чем причина ее психической нестабильности?
На основе документальных источников раскрывается малоизученная страница всенародной борьбы в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны — деятельность партизанских оружейников. Рассчитана на массового читателя.
Среди деятелей советской культуры, науки и техники выделяется образ Г. М. Кржижановского — старейшего большевика, ближайшего друга Владимира Ильича Ленина, участника «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», автора «Варшавянки», председателя ГОЭЛРО, первого председателя Госплана, крупнейшего деятеля электрификации нашей страны, выдающегося ученогонэнергетика и одного из самых выдающихся организаторов (советской науки. Его жизни и творчеству посвящена книга Ю. Н. Флаксермана, который работал под непосредственным руководством Г.
Дневник, который Сергей Прокофьев вел на протяжении двадцати шести лет, составляют два тома текста (свыше 1500 страниц!), охватывающих русский (1907-1918) и зарубежный (1918-1933) периоды жизни композитора. Третий том - "фотоальбом" из архивов семьи, включающий редкие и ранее не публиковавшиеся снимки. Дневник написан по-прокофьевски искрометно, живо, иронично и читается как увлекательный роман. Прокофьев-литератор, как и Прокофьев-композитор, порой парадоксален и беспощаден в оценках, однако всегда интересен и непредсказуем.
Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.