Записки Харитона Лаптева - [27]
От помянутого коренного зимовья, с которого усмотрено видно ж южнаго берега усть Пясинги мыс{85} на О 8 верст, на W 7 верст и на Z 5 верст. Протока главная лежит из ширины реки около усмотренного мыса на O. И мимо островка, на котором зимовье на W. Мало пониже зимовья пошла меж песков на NWtN потом на N, потом на W в морские подводные пески, на которых из подводного льда в начале июля месяца прямо глубины узнать невозможно.
Берег лежит от усть реки Пясинги собою средней высоты и пологие горы земляные. Такова состояния до завороту{86} земли к югу, на котором частые зимовья у малых речек. Живут промышленики песцовые. От берегу в дальном растоянии отмели лежат в море, понеже впадающие речки з берегов пески наносят. За Нижким Подволошном{87} зимовьем каменной берег приярой; такова состояния ниже Ефремова Камня лежит южнее помянутого заворота земли. В близости от берегу лежат острова{88} каменные, частые. Из них один большой{89}, а другие малые.
Под Ефремовым Камнем губа{90} немалая, но токмо не вся состоит глубока. Закрытие имеет от ветров восточных и северозападных.
Оттоль берега пошли земляные, многими местами приярые. У сего берега глубина настоящая, без подводных мелей и камней. В трех верстах безопасно ход иметь можно, кроме тех мест, где речки впадали. А против усть речек не мало отмелей в море пошли. Чего ради где усмотритца с моря буерак, тут чаятельно быть речки или ручью. В таком месте дале в море отмели пошли, где должно обходить.
По всему берегу из речек больше нет выходов из дальних мест Волгина{91}, Глубокая и Гольчиха, которые в устьи свои впустить могут суда, до 9 футов которые ходят глубиною.
Около всего берега от усть Таймуры и дале усть Пясинги к западу склонение компаса морского два румба восточнее. А потом к западу ж до усть Енисея реки и рекою вверх до Муксунинской{92} Корги склонение компаса полтора румба восточное.
Реки Енисей устие с моря начинается с мысов Северного и Южного{93}. Собою высокие, земляные, приярые в расстоянии меж их 12 верст. Чего ради с моря можно без нужды видеть, понеже как северной берег и южной от упомянутых мысов пошли собою высокие приярые.
У Северного мыса Усть-Енисейского отмель{94} есть версты на 2 от берегу. Против другова ж мыса зарешного, а за ним вверх реки пошло глубиною 6, 9, 14, 12 сажен до усть Гольчихи речки.
А против усть Гольчихи и мало пониже ея отмель{95} в реку версты на четыре пошло. Чего ради должно всегда около южнаго берега ход иметь, понеже там настоящей форватер, около 10 сажен глубины и более.
За Усть-Енисейскими мысами вверх река поуже, так что против Гольчинского{96} устья шириною около 9 верст. В устии Енисейском полная вода обычайно бывает, токмо весьма в тихую погоду и южные ветра невысока. Приклад здесь 5 часов 30 минут.
А ежеле северные ветры, то весьма велика вода бывает в наводнении, так что по реке вверх восхаживала в некоторые прежние годы до Игоркина{97} зимовья в параллеле 67°20' ширины. И то, чаятельно, воды быть большей от надмения{98} льдов моря.
Устье Енисейское на пространном бештеке{99} для того не положено, что оно может быть известно с карты морской, понеже таковой устьем мало где найдется.
Устье Енисейское проходит не ранее последних июня чисел. И в море не видны льды бывают в начале июля месяца. У Волгина{100} зимовья уносит льды в море июля в 20-м числе. На реке Енисеи около устья якорное место, грунт ил, но токмо превеликие волны ходят от северозападных ветров, от которых лутчей быть может отстой пониже зимовья и выше Зверева{101}, не в дальности от больших крутоберегих яров.
Река Лена вершиною идет из Иркуцкого уезду от параллели 55 градусов ширины. Течение имеет меж северовосточных румбов. И впала в Ледоватой окиан в 73-м градусе ширины многими протоками узкими.
С вершины реки Лены и на низ, даже до села Сполошна{104} в 58-м градусе ширины по обеим берегам реки, хотя изретка, в некоих местах состоит жило: деревнями и жилами русских жителей, которые всякой хлеб кроме гречи пашут. В хлебородные годы сверх своего довольства в Якуцк на плотах сплавливают. А что выше по течению реки, то есть ниже параллели ширины, то хлеб лучше родится.
А ниже села Сполошного по течению, не в дальности, хотя и есть малые две деревни, а за ними вниз все пусто до села Витима, от худых и нехлебородных мест.
Село Витим из русских жителей по течению стоит на левой стороне противо устья реки Витима, от которой река шире пойдет и острова по Лене начнутся. Жители на Витиме довольствуются, токмо мало, яровым хлебом и огородными овощами, и подовольнее верхних мест рыбою.
Ниже села Витима не в дальности малая деревня есть. А ниже все пусто до села Олекма. Но токмо в лете проходят к реке якуты и тунгусы для промыслу рыбы. Село Олекмо{105}, из новокрещенных якутов, по течению на левой стороне против усть реки Олекмы состоит. Здесь река паки шире пойдет и островов больше.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Мария Михайловна Левис (1890–1991), родившаяся в интеллигентной еврейской семье в Петербурге, получившая историческое образование на Бестужевских курсах, — свидетельница и участница многих потрясений и событий XX века: от Первой русской революции 1905 года до репрессий 1930-х годов и блокады Ленинграда. Однако «необычайная эпоха», как назвала ее сама Мария Михайловна, — не только войны и, пожалуй, не столько они, сколько мир, а с ним путешествия, дружбы, встречи с теми, чьи имена сегодня хорошо известны (Г.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.