Записки графини Варвары Николаевны Головиной (1766–1819) - [73]

XVIII

Приезд в Петербург шведского короля Густава IV. — Мария Антоновна Нарышкина, урожденная княжна Четвертинская. — Михайловский замок. — Интриги при дворе графа Палена и графа Кутайсова. — Увольнение графа Ростопчина от службы. — Приезд в Петербург генерала Бенигсона. — Внезапная кончина императора Павла. — Скорбь императорской фамилии. — Положение, занятое вдовствующей императрицей Марией Феодоровной. — Погребение императора Павла Петровича.

В октябре, шведский король совершил свое второе путешествие в Петербург[214]. Он приезжал заключить договор с императором против Англии. С присоединением к этому договору Дании образовался тройственный союз. Государь, по-видимому, позабыл все происшедшее во время последнего пребывания короля. Оба государя вели переговоры вместе, и политические дела устроились к лучшему, как вдруг это доброе согласие расстроилось по капризу императора. Каждый вечер бывали спектакли в Эрмитаже во время пребывания короля. Давали как-то «La belle arsine», и угольщики, появляющиеся в 3-м акте, были в красных колпаках. Король, мнение которого о французской революции и обо всех, игравших в ней роль, было тождественно с мнением императора, считал возможным пошутить на этот счет и сказал государю: «Мне сдается, что у вас есть якобинцы». Император, бывший, вероятно, в этот день в худшем расположении духа, чем в остальное время, принял эту шутку довольно дурно и очень сухо ответил королю, что якобинцев при его дворе нет, и что он не потерпит их в своей империи. С этой минуты государь так дурно и невежливо обращался с королем, что его величество счел за лучшее сократить пребывание в Петербурге. Император дал волю своему дурному расположению до того, что послал приказ о возвращении назад, в Петербург, придворной кухни, которая, по обычаю, предшествовала королю до шведской границы. Король оказался настолько находчив, что обратил все в смешную сторону, когда ему донесли о том, и забавлялся, поторапливая свое путешествие с целью опередить на несколько станций приказ о лишении его пищи, следовавший за ним. — «Скорее, — говорил король своей свите на станциях, где останавливался переменять лошадей: — быть может, мы сегодня и пообедаем»[215].

Масленица была очень оживлена в этом году (1801-м). Император приказал великому князю Александру давать у себя балы, а в эрмитажном театре бывали маскарады, для входа в которые было только незначительное количество билетов, вследствие чего там собиралось общество более избранное, чем это случается обыкновенно в подобного рода увеселениях. На этих балах великий князь Александр начал обращать внимание на красавицу Нарышкину[216]. У него уже завязывалась интрига, и он рассчитывал на успех, когда князь Зубов, выказывавший ему большую привязанность, пошутил над великим князем относительно его ухаживаний за госпожою Нарышкиной и, выслушав от него откровенное признание в подаваемой ему надежде, сообщил ему в свою очередь, что и он мог быть доволен ее обращением. Взаимное признание произвело нового рода условие. Великий князь и кн. Зубов обещали давать друг другу полный отчет в успешном ходе своих дел и подтвердили честным словом, что имеющий менее успеха уступит тому, кто представит доказательства большего расположения. Соперники соблюдали условия договора с самой добросовестной точностью, пока наконец, несколько времени спустя, князь Зубов показал великому князю записочки, которые были ему вручены Нарышкиной во время полонеза. Великий князь, которому приходилось поверять только одни еще слова, удалился без сожаления. Он даже выразился с презрением относительно этой женщины и обо всех, способных на подобного рода поступки.

Построение Михайловского замка быстро подходило к концу. Легко себе представить, в каком положении был в это время замок, если вспомнить, что первый камень этого здания был положен в ноябре 1797 г. и что император предполагал переселиться в него со всем двором уже в феврале 1801. Император как будто предчувствовал, что недолго будет в нем жить, и спешил воспользоваться несколькими остающимися днями. 1-го февраля, император, императрица и самые приближенные к ним особы, переехали в Михайловский дворец[217]. Великие князья Александр и Константин, апартаменты которых не были еще готовы в замке, помещались вместе в приемной, а супруги их должны были оставаться в Зимнем дворце. Каждый боялся вредного, сырого воздуха в замке за себя или за своих, но все далеки были ох мысли, что дворец этот станет гробницей только одного, а именно того, кто один был в восторге от этого жилища. Государь был так доволен, что превозмог препятствия, почти непреодолимые, для удовлетворения своей фантазии, что поспешил воспользоваться последними днями масленицы и задать бал в новом помещении. Спектакли предшествовали и следовали за ним в остальные дни[218]. Постройка и меблировка этого дворца много содействовала расстройству финансов, которое обнаружилось при восшествии на престол императора Александра. Дворец был меблирован с замечательным великолепием. Император Павел наслаждался пребыванием в нем всего лишь в течение шести недель, а последовавшая вслед затем его кончина сделала этот дворец столь неприятным для его наследника, что все украшения дворца были сняты, а часть даже разрушена