Записки графини Варвары Николаевны Головиной (1766–1819) - [64]

Строжайший приказ отдан был на почте Растопчиным не отправлять невскрытым ни одного из писем великих княгинь, которые они могут писать друг другу. За несколько времени до отъезда великой княгини Анны, чиновник, которого великая княгиня знала только по фамилии, нашел средство дать им знать о том, прибавив, что он умоляет их не употреблять ни симпатических чернил и никаких других средств, принятых во избежание почтового контроля: все эти средства были известны, и против них принимались меры. Обе великие княгини, тронутые поступком чиновника и признательные за это предупреждение, тем более, что они надеялись вести откровенную переписку условным порядком, ограничились самой незначительной корреспонденцией.

Великая княгиня Елисавета огорчена была разлукой, которая не должна была, по-видимому, продолжаться более семи месяцев, но которую она в душе считала, быть может, вечной; она с большим основанием могла бы сокрушаться о горестях, ожидавших ее самое в продолжение этого короткого времени, если бы она имела возможность их предвидеть.

XVI

Удаление от двора друзей великого князя Александра. — Князь Голицын. — Обручение великой княжны Елены Павловны и рождение великой княжны Марии Александровны. — Увольнение графа Головина от двора. — Неудовольствие на Головиных великого князя Александра и великой княгини Елисаветы. — Князь Адам Чарторижский. — Помолвка княжны Лопухиной с кн. Гагариным. — Тягостное положение Головиной. — Шутка Огара. — Приезд в Россию великой княгини Анны Феодоровны. — Бракосочетание великих княжон Елены Павловны и Александры Павловны. — Отъезд великой княжны Александры Павловны в Австрию.

Князь Безбородко умер в апреле месяце, и вслед затем граф Растопчин получил портфель министра иностранных дел. Уже управляя почтою, граф занимал важные должности и пользовался полным доверием императора. По воле судьбы, именно в это время все лица, которым великий князь Александр выказывал дружбу и доверие, были один за другим удалены от него. Я приписываю этот факт судьбе, потому что граф Ростопчин оправдался впоследствии, что не он был виновником этого, но в то время все приближенные великого князя старались уверить его, что граф не ограждал его или даже старался ему повредить. Нельзя потому удивляться, что все, вместе взятое, должно было заставить великого князя убедиться в том, что он справедливо мог обвинять графа, как виновника его горя, вызванного удалением от него всех его друзей. Князь Александр Голицын первый подвергся этой участи. Он был внезапно выслан из Петербурга с приказанием отправиться в Москву и с запрещением губернатору этого города дозволять ему выезд оттуда. Было также предписано держать под строжайшим надзором князя Голицына, а также следить за всем тем, что имеет к нему отношение.

Князь Александр Голицын был камер-пажом в царствование императрицы Екатерины. Она всегда была к нему очень благосклонна, потому что у него был салонный ум, а он выказывал ей безграничную привязанность, можно сказать, боготворил ее. Вскоре по выходе из пажей, императрица Екатерина сделала его камер-юнкером при дворе великого князя Александра. Ум Голицына и качества приятного собеседника приобрели ему в скором времени особенную благосклонность и даже доверие великого князя. Так как Голицын был небольшого роста, то его обыкновенно называли: «petit Galitzin». Характера очень веселого, склада ума сатирического, но вовсе не склонного к интригам, он, как и все общество того времени, не вмешивался в дела. Желая объяснить строгость, с какою император поступил с князем Голицыным, распространили слух, будто он содействовал интриге между великим князем и г-жею Шевалье. Эта актриса, фаворитка Кутайсова, чрезвычайно ухаживала за великим князем, так что он, прельщенный ее красотой и грацией, склонялся ко взаимности. Предполагали, будто князю Голицыну поручено было вести эту интригу, и что Кутайсов, из ревности, будучи не в состоянии отмстить самому великому князю, отплатил за все его комиссионеру. Как бы то ни было, но великий князь был очень огорчен строгостью, проявленной по отношению к князю Голицыну, и его удалением.

В первых числах мая двор переехал в Павловск, и обручение великой княжны Елены было там торжественно отпраздновано[185]. 18-го мая, у великой княгини Елисаветы родилась дочь[186]. Император, по-видимому, был очень доволен рождением великой княжны, о чем ему было доложено в ту самую минуту, когда курьер из армии привез ему неприятельские знамена и известие о победе, одержанной Суворовым в Италии[187]. Государю приятно было сопоставлять эти оба случая, и он, шутя, объявил себя покровителем новорожденной, появление на свет которой никого не радует, потому что она не мальчик.

Рождение маленькой великой княжны очень обрадовало меня. Я поехала в Павловск на крестины[188]. Утром того дня император позволил великому князю Александру просить у него какой угодно милости для чинов его двора. Великий князь испросил орден св. Александра Невского для графа Толстого, орден св. Анны для г. Ададурова, своего камергера, и орден св. Екатерины I-го класса, для графини Шуваловой. Как скоро указы о том были подписаны и дошли до сведения графа Ростопчина, он поехал сказать императору, что несправедливо было бы с его стороны не дать ордена св. Александра и моему мужу, который был гофмейстером при дворе его сына и служил ему всегда верой и правдой. Император уступил представлениям Ростопчина и приказал напомнить ему про орден после церемонии крещения. Мы ничего про то не знали. Я провела ночь в Царском Селе и прибыла в Павловск, как раз к выходу двора в церковь. Церемония крещения очень тронула меня, особенно в ту минуту, когда император сам поднес дитя к причастию. Он сделал это с чувством, не ускользнувшим от общего внимания. Когда я вернулась в гостиную, в ожидании обеда, муж мой подошел ко мне и сказал: «Толстому дадут сейчас орден св. Александра по желанию великой княгини. Если у тебя спросят, должен ли и я его получить, — отвечай, что тебе это неизвестно».