Записки графини Варвары Николаевны Головиной (1766–1819) - [42]
№ 1 — копия записки ее императорского величества, переданная из рук в руки шведскому королю.
«Не согласитесь ли вы со мной, брат мой, что не только в интересах вашего королевства, но и в вашем личном интересе нужно условиться о браке, который вы желаете?
Если ваше величество согласны с этим и уверены в этом, то почему вопрос о вере порождает препятствия вашим желаниям?
Позвольте мне сказать вам, что даже епископы не найдут, что возразить на ваши желания, и выкажут готовность устранить всякое сомнение по этому поводу.
Дядя вашего величества, министры и все те, которым в виду их долголетней службы, преданности и верности к вашей особе вы можете больше всего верить, все согласны в том, что этот пункт не содержит ничего противоречащего ни вашей совести, ни спокойствию вашего правления.
Ваш народ, далекий от того, чтобы порицать ваш выбор, с восторгом одобрит его и будет по-прежнему благословлять и обожать вас, потому что вам он будет обязан верным залогом своего благосостояния и личного и общественного спокойствия.
Этот же выбор, смею сказать, докажет здравость вашего решения и суждения и будет способствовать увеличению молитв вашего народа за вас.
Отдавая вам руку моей внучки, я глубоко убеждена, что даю вам самое драгоценное, что могла бы вам отдать и чем могла бы лучше всего убедить вас в искренности и глубине моего расположения и дружбы к вам. Но, ради Бога, не смущайте и вашего и ее счастья, примешивая к нему предметы, совершенно посторонние, о которых благоразумнее всего и вам самим и другим хранить глубокое молчание; иначе вы подаете повод к бесконечным огорчениям, интригам и сплетням.
По материнской нежности, с которой, как вы знаете, я отношусь к моей внучке, вы можете судить о моей заботливости о ее счастии. Я не могу не чувствовать, что таковым же будет и мое отношение к вам, лишь только вы будете соединены с нею узами брака. Могла ли я когда нибудь согласиться на него, если бы видела малейший повод к опасности или к затруднению для вашего величества, или если бы я не видела напротив всего того, что способно упрочить счастье и ваше, и моей внучки?
К стольким свидетельствам, которые должны повлиять на решение вашего величества, я прибавлю еще одно, более всего заслуживающее ваше внимание: проект этого брака был составлен и поддерживаем блаженной памяти покойным королем вашим отцом. Я не привожу свидетелей ни из вашего, ни из моего народа, хотя их множество по этому доказанному делу, я лишь назову французских принцев и дворян из их свиты, чье свидетельство тем менее подозрительно, что они совершенно беспристрастны в этом деле. Находясь в Спа с покойным королем, они часто слышали, как он говорил об этом проекте, как об одном из наиболее беспокоивших его, исполнение которого могло лучше всего скрепить доброе согласие и хорошие отношения между двумя домами и двумя государствами.
А если этот проект составлен покойным королем, вашим отцом, то как же мог этот столь образованный государь, преисполненный нежностью к своему сыну, измыслить то, что рано или поздно могло бы повредить вашему величеству во мнении вашего народа и ослабить привязанность к вам ваших подданных. А что этот проект был следствием долгого и глубокого размышления, слишком хорошо доказывают все его поступки. Едва укрепив власть в своих руках, он велел внести в сейм закон об общей терпимости всех религий, чтобы таким образом рассеять весь мрак, порожденный веками фанатизма и невежества, возобновить которые в настоящее время было бы и безрассудно, и постыдно. На сейме в Гетфле он еще более высказал свои намерения, решив с своими наиболее верными подданными, что в браке его сына и наследника соображение о величии того дома, с которым он соединялся, должно было брать верх над всем прочим и что разница в религиях не могла служить никаким препятствиям. Я приведу здесь анекдот об этом именно сейме в Гетфле, который дошел до моего сведения и который все могут подтвердить вашему величеству: когда был поднят вопрос об установлении налога на его подданных во время его свадьбы, в акт, составленный по этому поводу, вписали так: во время свадьбы королевского принца с лютеранской принцессой. Епископы, выслушав проект этого акта, вычеркнули по своему собственному побуждению слова: с лютеранской принцессой.
Соблаговолите довериться опыту тридцатилетнего царствования, во время которого мне удавалась большая часть моих предприятий. По этому опыту и самый искренней дружбе, я осмеливаюсь вам дать верный и прямой совет с единственной целью доставить вам возможность пользоваться счастьем в будущем.
Вот мое последнее слово: не подобает русской великой княжне переменить веру.
Дочь императора Петра I вышла замуж за герцога Карла-Фридриха Голштинского, сына старшей сестры короля Карла XII, и для этого не переменила религии. Права ее сына на наследование шведским королевством не были из-за этого менее признаны сеймом, который послал торжественное посольство в Россию, чтобы предложить ему корону. Но императрица Елисавета уже объявила этого сына своей сестры русским великим князем и своим предполагаемым наследником. Условились по предварительным статьям Абоского договора, что ваш дед будет выбран наследником шведского престола, что и было исполнено. Таким образом две русские государыни возвели на престол линию, из которой произошли вы, и открыли вашим блестящим способностям дорогу к царствованию, которое никогда не будет более благополучным и прекрасным, как того бы хотелось мне.
