Записки графа Сегюра о пребывании его в России в царствование Екатерины II. 1785-1789 - [103]

Швеция в это время сильно тревожила императрицу; надеялись, что на новом сейме проявится тоже неудовольствие, какое было распространено в армии. К тому же Густав, атакованный войсками датского короля, высадившимися на шведскую землю, с трудом мог защититься от этого нового врага. Таким образом все, казалось, соединилось, чтобы заставить короля положить оружие и подписать условия, которые ему предложат соседи и его собственные подданные. Но дело вышло иначе. Шведский король почерпал в своем уме и отваге средства, соответствовавшие страшной опасности, которая ему грозила. Уже принц Карл Гессенский, предводительствовавший датскими войсками, при вступлении в Швецию через Норвегию, захватил лагерь с 800 человек; в пятнадцать дней он завладел всем краем между Амалой и Венерсборгом, и подходил к Готенборгу. У Густава в это время было только 2000 войска, которые были нужны для обороны Стокгольма. Датчане не встречали другого препятствия, кроме слабого отряда милиции, только что собранной. Король удалился в Гагу (Haga); там его убеждали собрать сейм. В Стокгольме составилась сильная партия, чтобы поддержать замыслы возмутившейся финской армии. В эту критическую минуту Густав III вспомнил, что Густав Ваза нашел в ущельях и в рудниках Далекарлии убежище, из которого он потом вышел на освобождение Швеции от ее врагов. Это внушило королю мысль последовать примеру Вазы: неожиданно приезжает он в Мору, самое населенное местечко Делакарлии. Его встречают с радостными кликами; он собирает далекарлийцев в поле, после молебна становится на тот камень, на котором стоял и говорил Густав Ваза, и обращается к народу с благородною, смелою и увлекательною речью. Все слушавшие его проникаются его убеждениями, все клянутся ему в верности, все бросаются к оружию, чтоб идти на врага. Во всем крае, который он быстро объезжает, он находит тоже усердие и туже преданность. Таким образом король, угрожаемый сильными соседями и оставленный бунтующим войском, обратился за помощью к простым и отважным поселянам, и нашел ее здесь!

Далекарлийцы хотели составить ему гвардию из 6000 охотников. «Покуда я среди вас, — сказал король, — мне не нужно гвардии; но я принимаю ваше предложение, чтобы поспешить на защиту отечества». Соседние области последовали примеру далекарлийцев: повсюду вооружались и собирались. Но вдруг Густав узнает, что Карл Гессенский готовится взять Готенборг, так как губернатор города, испуганный или подкупленный, предложил уже жителям, по первому требованию, сдаться, чтобы избегнуть беды лишиться домов своих. Густав тотчас же, рискуя попасть в руки неприятелю, переодетый, один верхом, проезжает двадцать миль в день, является вечером, не узнанный, в Готенборг и входит в дом коменданта, чтобы отдохнуть. Он находит дом пустым, без постели, без мебели: расчетливый градоначальник убрал все свои вещи. Рано утром король созвал городской совет и горожан. «Не бойтесь, — говорит он им, — ни врагов, ни осады. Помогите мне, и победа будет на вашей стороне. Я сто раз готов рисковать своей жизнью, чтобы сохранить Швеции Готенборг, это драгоценнейшее украшение моей короны». Его слова и пример ободряют самых нерешительных. Собирают всех лошадей, снаряжаются, без устали работают над укреплениями. Не было батареи на стене: ее выводят, ставят пушки, и в несколько дней крепость приготовлена к защите. Датское войско подходит к городу. Адъютант принца Гессенского, посланный с грозным письмом к коменданту, въезжает в город и, к величайшему своему удивлению, вместо коменданта видит короля, который объявляет ему, что прежде, чем сдать город, он разрушит его до основания. Датчане узнают, что они идут уже не в беззащитную страну, а должны готовиться к упорной войне.

Однако датский флот соединяется с русским. Со всех сторон, с моря и с суши, Густав был окружен, настигнут и тесним превосходными силами: его падение казалось неминуемо. Ему оставалось только спасти свою славу и пасть со своими верными далекарлийцами под развалинами отечества, но твердость спасла его. Презирают и покидают только слабых народоправителей, а королей храбрых уважают и защищают: Англия и Пруссия не хотели допустить, чтобы враги Густава победили его. Эти две державы потребовали от Дании, чтобы она отозвала свои войска. Английский министр Эллиот объявил датскому правительству, что если его войска не оставят Швеции, то английский флот будет бомбардировать Копенгаген. Сперва Швеция и Дания заключили перемирие, во время которого слабый гарнизон Готенборга был подкреплен шестью тысячами человек: между ними заметны были далекарлийцы с их косами, бердышами и аллебардами; на них были черные куртки, а на правых руках — белые повязки. Из них составили три полка. Перемирие было продолжено. Датчане отступили, начали переговоры и наконец согласились на мир. Таким образом у Густава было одним врагом менее, но оставались еще два очень прочные, — извне Россия, а внутри — аристократия.

Изменившая армия все еще оставалась в бездействии против русских. Возмутившиеся начальники ее надеялись, подобно императрице, с которою они согласились, что сейм принудит короля к миру и к перемене правления. Но Густав скоро рассеял эти обманчивые ожидания. Он вдруг явился в столице, и народ встретил его с торжеством. Он решился одним ударом поразить опаснейших своих врагов. Еще будучи в Готенборге, он созвал сейм, который собрался в столице. Является король, собирает представителей четырех сословий в чрезвычайное заседание, излагает перед ними положение дел и свои сношения с европейскими державами, объявляет им, что, подобно им, желает мира, только не бесславного, и что не знает другого средства достигнуть его, как энергическим продолжением войны. Наконец он предложил им выбрать тайный комитет из 30 членов, с которыми бы он мог совещаться о нуждах отечества. Духовенство, крестьяне и большая часть горожан высказались в пользу мнения короля и за войну; они все были согласны насчет выбора своих депутатов. Только одно дворянство старалось затруднить ход дела, отсрочивать и замедлять решения. Своим образом действия оно восстановило против себя другие сословия и вывело короля из терпения. Король приготовил все к перевороту: собранные и хорошо обученные войска готовы войти в Стокгольм при малейшем знаке. Король собрал членов сейма в большую дворцовую залу. Торжественно благодарил он представителей духовенства, граждан и крестьян за их преданность к нему, за усердие, с которым они его поддержали, и за любовь к отечеству. «Но вы, дворяне и воины, — сказал он, — вместо того, чтобы примером своим руководить других, вы глухи к призыву родины и слушаетесь только страстей ваших». Затем, после нескольких укоров своим противникам и обращаясь ко всему сейму, он заключил свою речь следующими словами: «Я не могу, не должен допускать, чтобы дворянство своим бездействием поддерживало врагов наших. Мне нужно содействие, нужно, чтобы войско и флот не нуждались в одежде, оружии, деньгах; в противном случае я объявляю заранее, что если разорят наши берега, с огнем и мечем пройдут по Финляндии и даже с угрозой подступят к этой столице, то никто не посмеет упрекнуть меня. Виновны будут только те, которые, вместо того, чтобы отказаться от своих замыслов на управление государством и от мести против меня, соглашаются лучше видеть неприятеля в Стокгольме и русского министра предписывающим мне законы. Они полагают, что, затрудняя и замедляя ход дел, они заставляют меня согласиться на постыдный мир; но скорее эта рука отсохнет, чем подпишет какой нибудь акт, унизительный для моего отечества. Лучше пусть сорвут с меня или раздробят на голове моей эту корону, которую носил Густав-Адольф, — потому что если я не могу носить ее с равною ему славою, то хочу, по крайней мере, оставить ее преемникам моим незапятнанною». За тем он распустил собрание, приказав дворянам совещаться о способах вознаграждения великого маршала, который принес жалобу, что он обижен.