Записки графа Федора Петровича Толстого - [68]

XV-й — «Переход за Рейн»,

XVI-й — «Сражение при Бриене»,

XVII-й — «Бой при Арсис сюр Об»,

XVIII-й — «Сражение при Фершампенуазе»,

XIX-й — «Покорение Парижа»[580].

По каждому из этих сражений, согласно реляциям, я при рисунках поместил краткие описания сражений, которые они изображали.

Это довольно огромное предприятие, окроме личного моего тяжелого и продолжительного труда по лепке всех рисунков из воску и резьбы с них форм в крепком составе меди для отливания гипсовых слепков, потребует такие издержки, на которые, живучи одним жалованьем, у меня нет средств. Но как больно будет мне, ежели не получу от правительства пособия, [о котором] хочу просить. Я принужден буду отказаться от исполнения так сильно меня интересующего художественного предприятия.

Государь император на днях вернулся из Парижа, и я через обер-гофмаршала двора графа Н. А. Толстого представил его величеству портрет его, вылепленный из воску в виде Родомысла, вырезанную с него в меди форму и гипсовый слепок, за что получил от государя брильянтовый перстень в полторы тысячи рублей ассигнациями.

Не знаю, от кого какой-то берлинский чугунный заводчик получил гипсовый слепок с вырезанной мною формы портрета Александра Павловича в виде Родомысла и отлил с него множество чугунных екземпляров, за которые получил до пятидесяти тысяч рейхсталеров[581]. Этот простой литейщик чугунных вещей, прислав один из вылитых им из чугуна Родомыслов с гипсового слепка моей работы, нашел средство через свою братию немцев, которыми наводнена Россия, представить его нашему государю, и получил от него брильянтовый перстень в пять тысяч и с вензелем его величества. Тогда как я, вылепивший этот портрет и вырезавший с него форму, получил простой перстень в тысячу пятьсот рублей — вот как награждают своих за их труды и произведения. Но что я говорю и как мне сметь огорчаться — разве я забыл, что живу в России, что я — русский, а не немец, которым ныне на святой Руси все предоставлено.

Многие из наших гвардейских офицеров накупили в Берлине этих вылитых из чугуна портретов нашего царя и привезли сюда в полном убеждении, что это — произведение берлинского артиста, а многие из них, покороче со мною знакомые, приносили мне показывать, чтобы поразить меня искусством прусских медалиоров. Я предложил им потрудиться, если они умеют читать по-русски, прочесть находящуюся под портретом подпись имени художника, произведшего этот портрет, и показал им вылепленного мною из воску Родомысла и вырезанную мною же с него в меди форму. Насчет же отливки из чугуна я объяснил им, что тут нет никакого особого искусства и что всякой чугунный заводчик так же отливает, как в Берлине и Париже, и Лондоне, и всюду.

Вскоре по возвращении государя из Парижа я нарисовал начисто сочиненные мною двадцать вышесказанных медалионов, представляющих Отечественную 1812, 1813 и 1814 годов войну, сделал надписи вокруг и короткие описания представленным в них сражениям, переплетя в книжку при письме к его величеству следующего содержания:

«Всемилостивейший Государь.

Горя усердием верноподданного, любя славу Твоего народа, благоговея к священному [имени] Твоему и удивляясь вместе со всей вселенною твердости твоего духа и великим содеянным Тобою делам и подвигам, дерзнул я в восторге души моей предприять труд, приличный воображению и руке величайшего художника; но во мне оный есть не иное что, как пламенное чувство засвидетельствовать пред Тобою, Великий Государь, пред отечеством моим и пред целым светом, что неслыханная доселе слава наших дней, поражая каждого ум и сердце, может и посредственный талант так одушевить, что он силою своего усердия отворит себе и внидет во врата грядущих времен. Исполненный сими чувствами, дерзнул я изобразить в медалях знаменитейшие события 1812-го, 1813-го и 1814-го годов.

Прости, Великий Государь, сие дерзновение. Рука моя слаба, но дух мой, удивленный Твоими делами, силен. Он подкрепит руку мою, Твое внимание даст ему возможность предстать с достоинством пред лице потомства.

Всемилостивейший Государь. Вашего Императорского Величества верноподданный Граф Феодор Толстой», — которые и были представлены государю государственным секретарем Александром Семеновичем Шишковым.

Александр Павлович, прочтя мое письмо и рассмотря рисунки, был очень доволен моею идеею представить в медалионах Отечественную войну и рисунками и приказал Шишкову, как председателю Российской Академии, составить комитет под его председательством, в присутствии членов Российской Академии, для рассмотрения, исторически верно ли определен мною весь ход сражений с вступления Наполеона с своею армиею в пределы России [и до окончания войны][582]. В этот комитет государь лично назначил: придворного антиквария и археолога Келлера и профессора истории и нумизматики Круга, а по художественной части Советом Академии художеств назначены были профессора скульптуры Мартос и Щедрин и исторической живописи [Угрюмов][583]. Комитет этот одобрил все, не сделав никакого замечания ни по ходу военных действий, ни по описанию сражений, [ни по художественной части),