Записки графа Федора Петровича Толстого - [46]

Я не показываю здесь чисел — когда что случилось, потому что полного журнала этой кампании, мною веденного, не отыскалось, а нашлись только одни черновые записки, по которым и описываю эту вторую кампанию.

Из Кронштата мы вышли в двадцатых числах июня 1801-го года, мир с Англиею еще не был тогда объявлен, но говорили, что он улаживается[370].

Только что прошли мы остров Гогланд, как нагнал нас военный катер с объявлением о мире с Англиею. Мы прошли Ревель, не заходя в него, прошли [мимо] островов Езель и Даго на левой руке. Проходя остров Гогланд[371] мы увидели впереди нас на горизонте фрегат под английским флагом, держащим [курс] на нас. Когда он стал приближаться к нам, мы услышали на нем барабанный бой и увидели в телескоп большое движение на фрегате, которое чрез несколько минут представило нам этот фрегат в полном боевом положении: солдаты на палубе стояли во фрунте с ружьями на плече, а канониры[372] — по пушкам, наготове к действию, с фитилями в руках. Немедленно доложено было об этом капитану, который приказал, чтобы никто, кроме одних вахтенных, не был ни на палубе, ни на шканцах и чтобы никак не показывали, что замечают действия английского фрегата. Этот фрегат, подошед к нам на боевое расстояние, пошел параллельно с нами и, сделав сигнал, что желает переговорить с нашим капитаном, стал становиться в дрейф и спускать шлюбку. Ответ согласия был тотчас сделан, и мы тоже стали в дрейф. Чрез несколько минут шлюбка пристала к левому борту нашего фрегата, и английский офицер вошел на палубу. Его немедленно проводили [в] каюту капитана. Что он говорил с капитаном, нам неизвестно. Они были в каюте вдвоем. Малеев говорит по-англински как англичанин. По отъезде этого лейтенанта капитан нам сказал, что в конце их переговора он спросил его о причине, почему их фрегат приближался в боевом порядке, или они не знали о заключении мира между Россиею и Англиею. Он отвечал, что знали, но что французы в военное время с какою-нибудь державою ходят часто под чужими флагами. Их капитан, думая, что не французский [ли] это фрегат, только под русским флагом, подходил к нему, готовый к бою, так как они во вражде с французами. Англичане должны были очень хорошо знать, что в Балтийском море никакого французского военного судна нет и быть не могло, а капитану английскому хотелось показать нам свою исправность и осторожность в море. Капитан и мы все очень смеялись над этой фарсой. Когда лейтенант вернулся на свой фрегат, на нем пробили отбой, солдаты и канониры разошлись, подняли шлюбку и пошли от нас под всеми парусами, и мы тоже снялись с дрейфа и пошли своим курсом.

Пройдя Готланд[373], мы пошли к острову Бронгольму, который Карамзин в своем путешествии сделал так интересным[374]. Не доходя до острова, подошел к нам английский трехмачтовый люгер[375] и после сигнала, что имеет от главнокомандующего своего адмирала поручение к нашему капитану, стал в дрейф, что сделали и мы. Он спустил шлюбку, и командующий люгером приехал к нам на фрегат. Он объявил нашему капитану, что адмирал Нельсон[376] зная, что мы едем в такой дальний путь, и полагая, что ему может встретиться надобность [послать] куда-нибудь известие или какое другое поручение, а при нас нет для этого никакого легкого судна, то адмирал предлагает капитану удержать при себе командуемый им люгер для исполнения приказаний нашего капитана и для посылок, куда ему будет нужно, хотя бы то было и в Америку. Капитан наш отказался от этого лестного внимания со стороны адмирала и, выразив свою благодарность командиру люгера, отпустил его, объявив, что адмирала приедет сам благодарить. Люгер ушел, и мы стали держать к острову Ман, за которым стоял английский флот, за несколько дней прошедший Зунд[377] в самом жалком положении — несколько кораблей совсем без мачт, другие — с одною-двумя или с отбитыми стеньгами[378], пробитыми бортами и ни одного цельного. Если бы англичане не успели вовремя заключить мир с Россиею, и наш флот пришел бы вовремя на помощь датчанам, то есть к подходу английского флота чрез Сунт, то весь этот флот частью погиб бы или [был бы] взят в плен. Говорят, что английское правительство не жалело денег, чтобы заключить мир с Россиею, и он стоил им ужасных сумм.

Подошед к острову, мы стали на якорь так, что почти весь английский флот был нам виден. Тотчас спустили катер, и капитан поехал к адмиральскому кораблю. Погода была довольно тихая. Покуда наш капитан был у Нельсона, мы услышали на одном корабле барабанный бой, что обратило наше особое внимание на этот корабль, и мы увидели на палубе всю команду. Чрез несколько минут был сделан пушечный выстрел с этого корабля, и мы увидели вздернутый желтый флаг на ноке грота-реи[379] и вслед за ним вздернутого за шею человека. В Англии не только уголовные, но [и] все преступления наказываются очень строго; например, за воровство у них по сие время существует закон, что человек, укравший на сумму, на которую можно купить веревку, на которой можно бы было его повесить, осуждается на эту казнь. Вероятно, что этот закон нониче не исполняется буквально, но за большое воровство у них постановлена смертная казнь. А известно, что на кораблях исполняются наказания гораздо строже, а телесные наказания на кораблях в Англии очень жестоки. Осужденного за какой-нибудь проступок на известное число ударов линьками