Записки графа Федора Петровича Толстого - [3]
Забегая немного вперед, отметим, что вершиной творчества Толстого-графика стали иллюстрации к поэме И. Ф. Богдановича «Душенька», посвященной любви Амура и Психеи. Художественная фантазия, талант и любовь к античной Греции позволили ему создать изящные и грациозные рисунки, над которыми художник трудился с 1820 по 1833 г. (а позже, в 1829–1840 гг. — и гравюры)[19]. Вспоминая этот период своей работы на склоне лет, он писал: «Изображая эту поэму в моих рисунках, держался строгого, благородного и изящного стиля лучшего времени процветания искусства древней Греции… Все, что мне пришлось изобразить в этих рисунках, не было скопировано с антиков, существующих в музеумах и галереях, не снято с рисунков сочинений, описывающих древности Греции, но в малейших подробностях сочинено мною, сообразно с вкусом и обычаями того времени Греции, в которое я перенес поэму Богдановича»[20]. Эти иллюстрации поставили Толстого в ряд лучших художников-графиков первой половины XIX в.[21]
Работая в различных видах и жанрах изобразительного искусства, главными для себя художник считает все же скульптуру и медальерное дело.
В 1805–1810 гг. он создает целую галерею портретов родных и знакомых, выполненных в технике воскового барельефа. Сам автор не придавал значения этим работам, сделанным в свободное от серьезных занятий время, никогда не включал их в официальный перечень своих произведений. Однако точные психологические характеристики, мастерство композиционного решения, совершенство лепки позволяют говорить о том, что эти портреты занимают значительное место не только в творчестве Ф. П. Толстого, но и в истории скульптурного портрета первой половины XIX в[22].
В конце первого десятилетия XIX в. художник начинает создавать в той же технике барельефа и многофигурные композиции. Это и жанровые сценки (купающиеся дети), и чудный своей гармонией автопортрет с женой и дочерью, и композиции на античные сюжеты — «Душенька», «Триумфальный въезд Александра Македонского в Вавилон», за последнюю из которых он был избран почетным членом Академии художеств, четыре барельефа на сюжеты «Одиссеи» Гомера, с появления которых в 1816 г. началась его подлинная известность. В этих произведениях Толстой показал себя большим мастером воскового рельефа, в совершенстве владеющим всеми секретами этого тонкого искусства.
В начале 1820-х годов он обращается и к круглой скульптуре, выполнив в терракоте бюст бога сна Морфея, который относят к числу больших удач скульптора.
В 1810 г. он поступает медальером на Санктпетербургский монетный двор, где трудится до 1828 г., когда Николай I назначает его вице-президентом Академии художеств.
Видимо, еще во время учебы в Академии у него складывается негативное мнение о состоянии медальерного дела в России, причинах этого и средствах исправления положения. Дело в том, что в России на рубеже XVIII и XIX вв., в то время как в скульптуре — наиболее близкой к медальерному жанру отрасли искусства — утвердился классицизм, работы медальеров представляли собой лишенные стилевой определенности, перегруженные символикой и аллегориями композиции[23]. Сами медальеры были скорее ремесленниками, чем художниками, претворяя в изображениях на медалях чужой замысел и перенося на металл чужие рисунки.
Уже в первой своей медали «В память просветительской деятельности Чацкого» (1810) Толстой не только выполнил намеченную им для себя программу преобразования медальерного дела, разработав медаль от эскиза и собственноручно проделав все стадии ее изготовления, но и создал произведение искусства, отвечающее духу времени, по всем признакам принадлежащее к ведущему художественному стилю времени — классицизму. Этой медали, как и другим, созданным в 1810–1820-е годы, присущи величественное спокойствие образов, благородство пропорций, красота контуров и тщательная проработка фигур, тонкая моделировка тел[24].
Вершины мастерства, достигнутые в этих ранних медалях, послужили основой для создания творения, прославившего имя художника, — серии медальонов, посвященных событиям 1812 г. Героизм русских воинов, величие подвига народа, в едином порыве вставшего на борьбу с наполеоновскими завоевателями, вдохновили Толстого. В письме императору Александру I художник писал: «Желая участвовать в славе соотечественников, желая разделить ее, в восторге души, Государь, я дерзнул на предприятие, которое затруднило бы и величайшего художника: я дерзнул представить в медалях знаменитейшие события 1812, 1813 и 1814 годов и передать потомкам… слабые оттенки чувств, меня исполнявших, пожелал сказать им, что в наше время каждый думал так, как я, и каждый был счастлив, нося имя русского»
