Записки графа Федора Петровича Толстого - [14]
У меня осталось также в памяти, что батюшка с матушкой и старшей сестрою ходили на вал смотреть на флотское сражение между русскими и шведами[126]. И это все, что я мог о Выборге запомнить.
Еще у меня очень сильно запечатлелись разноцветные блестки, рассыпанные по снегу яркими лучами солнца по обе стороны дороги, когда мы возвращались в Петербург, что было в весьма ясный зимний день, и я ими всю дорогу восхищался. Смутно помню, что дорогою говорили о горе и опасном спуске с какой-то высокой горы к деревянному маленькому мосту на Сестре реке.
Как возвратились мы в Петербург в нашу квартиру в комиссариат — совсем не помню. А по приезде помню, что нас возили раз смотреть народное празднество, обыкновенно даваемое императрицею[127] простому народу при необыкновенно радостных событиях, как, например, при замирениях, рождениях и бракосочетаниях великих князей и княжен. Это торжество состояло из рвания жареных быков и устраивалось на большой Дворцовой площади, между им и двумя огромными совершенно одинакими домами, идущие противу дворца полукругом, с большими мраморными балконами и с бронзовыми вызолоченными балюстрадами[128]. Один из них, что в правой стороне от дворца, из которого мы смотрели на это увеселение народа, был дом графа Брюса, а другой — князя Репнина или графа Румянцева. Это увеселение для народа, как я сказал выше, устраивалось всегда на Дворцовой площади. Оно состояло в том, что на средине Дворцовой площади отделялось огромное четырехугольное пространство для арены народного увеселения, оставляя только между дворцом и домами, образующими Дворцовую площадь, и ареною широкие промежутки для помещения народа до открытия празднества. Эта арена ограждалась веревочною преградою, которую в день самого торжества до открытия его держали в руках буточники[129], довольно часто расставленные один возле другого. По линии, разделяющей арену на две равные части параллельно фасаду дворца, ставили два огромных пиедестала сажени[130] полторы вышиною тоже параллельно фасаду дворца в равном расстоянии от поперечных сторон арены и между собою; от верхней площадки этих пиедесталей все четыре стороны не спускались вниз перпендикулярно к мостовой площади, как обыкновенно, а крупными уступами расширялись к земле, на подобие лестниц, на которых размещены были с низу до верхней площадки всякого роду готовые съестные припасы: огромными частями жареная говядина, целыми четвертями жареная телятина, жареная баранина, свинина, поросята, копченые окорока, большие колбасы, гуси, утки, тетерева, куры, зайцы и другая крупная дичь. Также калачи, сайки, валеницы[131], пироги и другие всякого роду печения и всего в таком количестве, что почти не видать уступов, на которых они были разложены. На площадках этих пьедесталов ставили на ногах по одному цельному жареному быку, головами друг против друга, у одного рога позолоченные, а у другого — посеребренные.
Между ими по перечной средней линии арены, в равном расстоянии между собой и от больших сторон арены были устроены из дерева с резьбою и позолотою два круглых [бассейна] сажени в полторы в диаметре и в вышину от мостовой не менее полуаршина[132]. В центре этих бассейнов возвышались украшенные тоже резьбою и позолотою фонтаны в сажень, коли не более, в вышину, из которых вместо воды довольно густою массою вверх четверти[133] на три из одного выбивало красное, из другого — белое вино во все продолжение празднества.
Когда мы, приехав, вошли на балкон (день был ясный и тихий), все пространство от самого дворца и всех домов, образующих Дворцовую площадь (и от Адмиралтейской площади), было покрыто совершенно одною сплошною пестрою массою народу вплоть до веревочной преграды, которую держали бутошники и которою определялось и охранялось от народа по самой средине Дворцовой площади пространство, образующее большую четырехугольную арену, на которой устроены были увеселения для народа. Но ни пиедесталей с готовыми съестными припасами, ни жареных цельных быков мы не видали, потому что они сверху до земли были покрыты шелковою красною камкою[134] и представляли собою два огромных шатра, а между ими видны были два бассейна с фонтанами, но из которых не выбрасывались ни вино, ни вода. Совершенно плотно стоявшую к веревочной ограде массу народа нельзя было принять за стоящих людей, а точно какой-нибудь разостланный бестолкового узору пестрый ковер, по которому видно местами у самой веревки различной величины и формы пятна — красные, синие, голубые и белые. Эти пятна образовывались народом, пришедшим на царский праздник особыми партиями в несколько человек, чтобы общими силами удобнее было достать ту или другую голову быка, то есть с золотыми или серебряными рогами, которую какой партии удастся. Иные партии доходили чуть ли не до двадцати человек, и каждая партия имела особого цвету рубаху, то есть красные, голубые, белые и синие. Эти партии составляются обыкновенно из мясников разных боен, которым гораздо сподручнее добывать головы жареных быков, нежели другим по ловкости, расторопности и силе этих людей, смолоду привыкших к работе, требующей всех этих способностей; к тому же, как жареные быки обыкновенно приготовлялись и ставились мясниками, то им и хорошо было известно, как удобнее можно отделять головы быков от их туловищ, которые прикреплялись к ним винтами. Итак, поэтому всегда только между одними мясниками и бывает состязание на добычу той или другой головы, то есть с позолоченными и посеребренными рогами. За голову жареного быка с позолоченными рогами полиция платит доставшему ее 50 рублей, а с посеребренными — 25. В то время это была довольно значительная сумма.
