Записки графа Федора Петровича Толстого - [10]

«Записки» были использованы Юнге и при написании собственных воспоминаний[99]. Как мы уже отмечали, Екатерина Федоровна критически отнеслась к изданию части «Записок» отца в «Русской старине» в 1873 г., поэтому воспользовалась своей публикацией о детских и юношеских годах Толстого, а для описания событий начиная с 1802 г. вновь обратилась к черновому тексту «Записок», дополнив их личными воспоминаниями и семейными преданиями.

В 1907 г. Юнге передала воспоминания отца в составе своего небольшого архива в Российский Исторический музей[100]. В середине 1930-х годов, очевидно сотрудниками Отдела письменных источников этого музея, была начата подготовка публикации полного текста «Записок» Ф. П. Толстого, сделана их машинописная копия. Но неизвестные нам обстоятельства не позволили завершить начатую работу[101]. Видимо, 1930-е годы были неподходящим временем для публикации мемуаров графа Толстого.

* * *

Мемуары всегда субъективны и отражают неповторимые индивидуальные качества личности автора и степень осмысления им реальных событий минувшего. Не все мемуаристы смогли понять события, свои взаимоотношения с современниками. Даже при желании дать правдивое описание все равно происходил субъективный отбор фактов, персонажей, к которому нельзя относиться с абсолютным доверием.

На личный опыт мемуариста всегда оказывает влияние время, а также временная дистанция между событием и автором повествования. Как мы уже отмечали, Толстой приступил к своим «Запискам» спустя много лет после описываемых событий. Наличие подобного временного интервала не могло не оказать воздействия на отношение мемуариста к прошлому. С годами многое забылось, время постепенно стирало детали собственной оценки под воздействием точек зрения современников, приобретенного личного опыта. И к тому же о некоторых событиях и людях Толстой писал со слов своих современников. Так, рассказывая об Иване Степановиче Рибопьере и его сыне Александре Ивановиче, он использовал, к сожалению, недостоверные слухи, ходившие в русском аристократическом обществе конца XVIII — первой половины XIX в.

Не во всем достоверно резко-негативное описание деятельности императора Павла I, от нелепых распоряжений которого пострадали не только родственники Толстого, но и сам мемуарист. Конечно, во многом прав Толстой, когда пишет о резкости, жестокости и даже сумасбродстве Павла I, о непоследовательности его действий. Но главное, по-видимому, заключается в том, что мемуарист (как и большинство его современников) прежде всего постарался оправдать себя (и своих близких) и обвинить своего обидчика. Лишь немногие современники Павла I сумели понять и оценить всю сложность и противоречивость его натуры. Как писал в своих воспоминаниях статс-секретарь императора И. В. Лопухин, «в государе сим, можно сказать, беспримерно соединились все противные одно другому свойства до возможной крайности»[102]. К тому же в правление Павла I Толстому было всего 14–18 лет, и, рассказывая о событиях того времени, он нередко доверяет слухам и домыслам об императоре, которых ходило немало.

Не во всем точны сведения мемуаров Толстого и о последних годах жизни А. Н. Радищева. Толстой пишет о том, что в смерти Радищева виноват якобы Павел I. На самом же деле именно Павел I возвратил Радищева из Сибири с предписанием жить в сельце Немцове Малоярославецкого уезда, а не в Петербурге, как сообщает Толстой. И только при воцарении Александра I Радищеву разрешили переехать в столицу, где он был назначен членом Комиссии по составлению законов.

Ярким примером влияния возраста на неточность сообщаемых фактов является отрывок о пребывании семьи Толстых на даче в Царском Селе, о знакомстве с императрицей Елизаветой Алексеевной, встречах со своими родственниками, с четой Лонгиновых, о дочери Лизе. Мемуарист пишет обо всех этих событиях как об одновременных, имевших место в начале 1820-х годов. Но по упоминанию в одном из черновых вариантов этого отрывка об эпидемии холеры в Петербурге, а также при сравнении с воспоминаниями М. Ф. Каменской, можно датировать события, произошедшие летом в Царском Селе, 1831 г.[103] Что касается его знакомства с императрицей Елизаветой Алексеевной, то оно произошло в 1817 г.[104] Лизу Толстую отдали в Патриотическое училище по настоянию императрицы в 1819 или 1820 г.[105], а в Парголово Толстые отдыхали летом 1828 и 1832 гг.[106] Также неверно называется у Толстого время приглашения учителей к детям, время смерти матери (см. примечания к настоящему изданию). Встречаются ошибки в передаче имен упоминаемых лиц, в пересказе некоторых событий (история немецкого театра в Петербурге), путаница в родственных связях и проч.

Далеко не всегда соответствуют истине характеристики ряда лиц в «Записках» Толстого. Так, ослепленный обидами, нанесенными его самолюбию, автор не желает сказать ни одного доброго слова о своем дяде и крестном отце Ф. А. Толстом — собирателе крупнейшей коллекции рукописей и старопечатных книг, о братьях Виельгорских — тонких ценителях и любителях музыки, много сделавших для пропаганды достижений русских и европейских музыкантов, для их моральной и материальной поддержки, и др.