Записки графа Е. Ф. Комаровского - [13]

Главная наша актриса не имела большого успеха, и тем соперничество ее с княгиней Долгорукой окончилось. Большую часть моего времени я проводил тогда у Екатерины Ивановны Вадковской; она летом живала на Каменном острове, в доме своего отца графа Ивана Григорьевича Чернышева, и общество ее тогда, в котором я находил большую приятность, имело свой мундир.

Я должен сказать, однако же, что Екатерина Ивановна была причиною, что у меня едва не было дуэли с князем Б. В. Голицыным. В числе молодых людей, с которыми я наиболее связан был дружбою, находился князь Павел Михайлович Волконский; он служил при дворе камергером, вышел в отставку и переехал жить в Москву.

Во время свадьбы великого князя Константина Павловича князь Волконский пригласил меня приехать в Москву и остановиться в его доме, чтобы быть свидетелем, каким образом древняя столица будет праздновать сие радостное происшествие, тем более, писал князь, что мне уже известны петербургские празднества, по случаю бракосочетания великого князя Александра Павловича бывшие. Я получил отпуск и тотчас отправился в Москву. Князь П.М. познакомил меня с лучшими там домами; и так как в мужчинах всегда бывает в Москве недостаток, то я приглашаем был на несколько обедов и балов в один и тот же день. Лучшие балы были у князя Михаила Михайловича Голицына и у князя Щербатова, отца красавиц, вышедших потом замуж за графа Шувалова, за Скарятина и за Соловова. Они составляли лучшее украшение тех балов. Меня находили похожим лицом на старшего их брата, князя Алексея Григорьевича, и потому я принят был в доме как нельзя лучше. Я был приглашаем и на большие обеды. Великолепнейшие обеды были у обер-камергера князя А. М. Голицына, у графа А. Г. Орлова и у графа Остермана. Повеселившись в Москве месяца два, я возвратился в Петербург[23]. Скоро после этого я познакомился с князем А. М. Белосельским; он тогда женился на девице Казицкой и, как известно, взял за нею большое богатство.

Отъезжая в Москву, он советовал мне туда приехать, говоря, что у жены его большое родство, в числе которого есть невесты богатые. Я решил последовать его совету, списавшись с князем П. М. Волконским, который всегда рад был со мной видеться, а потому и пригласил меня въехать прямо к нему в дом. Князь Белосельский жил в Москве великолепно; я был у него почти всякий день. Он любил играть комедии и, можно сказать, был мастер сего дела; особливо он играл в совершенстве роль игрока в комедии Реньяра. По некотором моем пребывании в Москве он предложил мне в невесты девицу Бекетову, бывшую после женою Сергея Сергеевича Кушникова, и дабы познакомить меня с сею девицею и с ее родственниками, князь пригласил всех их и меня к себе на обед. Вскоре потом разнесся слух в Москве, что у нас война с Швециею; все гвардейские офицеры, в числе которых и я, находившиеся там, поспешили отправиться к своим полкам. Слух этот оказался неосновательным, и предположения князя Белосельского женить меня на девице Бекетовой не имели более никакого последствия.

Зять мой Алексей Николаевич служил тогда при графе Безбородке и имел казенную квартиру в почтовом доме. Я получил приглашение от графа ходить к нему обедать, когда ни пожелаю. Кроме званых обедов, обыкновенное общество состояло из живущих особ у графа и нескольких человек коротко знакомых. Ничего не было приятнее, как слышать разговор графа Безбородки; он одарен был памятью необыкновенною и любил за столом много рассказывать, особливо о фельдмаршале графе Румянцеве, при котором он находился несколько лет. Беглость, с которою он читавши схватывал, так сказать, смысл всякой речи, почти невероятна; мне случалось видеть, что привезут к нему от императрицы преогромный пакет бумаг; он после обеда обыкновенно садился на диван и всегда просил, чтобы для него не беспокоились, а продолжали бы между собою разговаривать, и он только переворачивал листы и иногда еще вмешивался и в разговор своих гостей, не переставая между тем переворачивать листы читаемых им бумаг. Если то, что он читал, не заключало в себе государственного секрета, то он пересказывал оного содержание[24]. Я слышал от графа Маркова, что он никогда не мог довольно надивиться сей редкой способности графа Безбородки читать самые важнейшие бумаги с такою беглостью и постигать оных смысл.

В августе месяце 1796 года вздумалось офицерам нашего полка дать праздник своим знакомым, и для того наняли дачу по Петергофской дороге, принадлежавшую тогда князю С. Ф. Голицыну на 6-й версте. Она построена была по образцу залы Таврического дворца. Барону Г. А. Строганову поручено было украшение залы и ужин. На меня возложили полицейскую часть на счет приезда и разъезда экипажей. Несколько офицеров назначены были для приема гостей, коих было до 150 особ; вся дача была иллюминована, и в заключение праздника сожжен был огромный фейерверк, и когда в щите загорелся вензель императрицы, со всего полка собранные барабанщики били поход, и полковая музыка играла. Праздник вообще был прекрасный, и долго о нем говорили. Петербург готовился к большим празднествам, которых конец долженствовал быть ужаснейшим происшествием, погрузившим всю Россию в печаль и уныние. Ожидали короля шведского, и брак его с великою княжною Александрой Павловной казался достоверным. Он приехал, и после всех угощений, сему молодому королю деланных, после всех ласк, императрицею Екатериною ему оказанных, и когда уже все священнослужители в придворной церкви, в полном облачении, готовы были совершать бракосочетание, король под разными предлогами от оного уклонился и на другой день отправился в свое государство