Записки герцога Лозена - [6]

Шрифт
Интервал

Я совершенно смутился и представлял из себя довольно глупую фигуру; начал было оправдываться, уверял в своей преданности; она вывела меня из этого глупого положения, позвонив своей горничной, чтобы одеваться. Я постоял еще минуту, потом вышел.

В скором времени, я утешился в своей неудаче и несколько времени оставался совершенно свободным. Потом я нашел себе очень милую красивую молодую девушку, у одной из тех дам, ремеслом которых служит добывание таких девушек. Эта была особенно мила, еще очень неопытна и наивна. Она согласилась поступить ко мне на содержание, не смущаясь тем, что я, по скудости своих средств, мог ей предложить только маленькое помещение в третьем этаже, очень плохо обставленное. Наша связь продолжалась, однако, всего несколько месяцев. Она казалась совершенно довольной своим положением и не спрашивала у меня больше денег, чем я мог ей давать. Но, когда однажды я уезжал на неделю в деревню, я вернулся затем опять к ней, прислуга ее дала мне записочку следующего содержания:

«Мне очень жаль расстаться с вами, милый друг, и мне очень неприятно, что я огорчу вас своим поведением, но я уверена, что вы не будете сердиться, узнав, что я предпочла перейти на более выгодные условия, которые вы никогда не будете в состоянии предложить мне. Я открыто сознаюсь в том, что боялась остаться на улице, в случае, если бы вы перестали содержать меня. Прощайте, мой дорогой друг; уверяю вас, что, несмотря на свой поступок, я вас люблю и жалею вас от всего сердца. Помните, что Розалия ваша никогда не забудет вас».

Розалия была прелестная девушка, и я очень жалел, что потерял ее, но сердиться на нее, конечно, не мог, так как она поступила благоразумно, выбрав более обеспеченное существование. Мне только было обидно, что она скрыла это от меня и не имела мужества сознаться мне в этом раньше. Несколько времени я, как и все молодые люди моих лет, развлекался многими, не останавливаясь ни на одной. Смерть мадам де Помпадур составляет первое важное событие в моей жизни: моя привязанность к ней и ее дружеское отношение ко мне заставляли меня глубоко скорбеть об ее утрате. Во время ее болезни я близко сошелся с принцем Гемене и я уверен, что эта дружба будет длиться всю нашу жизнь. Затем, в продолжение целого года я был исключительно занят своей болезнью, легкие мои сильно пострадали, и я думал только о том, чтобы опять выздороветь.

Принц Тингри-Монморанси женился в 1765 году на м-ль де Лоранс, высокой, сильной и здоровой девушке, лет двадцати, хотя на вид ей можно было дать целых тридцать. Это была добрая, веселая женщина, любившая повеселиться и неравнодушная к племяннику своего мужа, мсье Люксембургу.

Я очень часто посещал ее родителей и там постоянно встречался с мадам де Тингри. Я ей, видимо, нравился, — это я сразу заметил, — она тоже подходила мне и я не имел ничего против того, чтобы водвориться в качестве близкого друга в этом доме. Мадам Тингри не отличалась особенным умом или знанием света, понять ее было иногда довольно нетрудно, и ее увлечение мной было вскоре всеми замечено. Я последовал за ней в ее имение, где мы должны были играть комедию, в которой я старался выставить на вид ее таланты, и, благодаря этому, заслужил глубокую благодарность; она в это время явилась инициаторшей шутки, которая наделала столько шуму, что о ней стоит упомянуть здесь.

Маркиз де Жезвр обладал прелестным летним помещением близ Фонтенебло, и он отвел в нем самую плохую комнату герцогине д'Аврэ. Мадам Тингри напрасно уговаривала его уступить гостье свою комнату, он ни за что не соглашался на это. Тогда она решила, что его вовсе не следует пускать в его комнату; вечером мы все устроили засаду около дома, где он как раз ужинал, и когда он вышел из него и сел в свой экипаж, мы остановили его и заставили пересесть в наш кабриолет, а затем повезли его в лес в Фонтенебло и все время уговаривали подчиниться обстоятельствам и добровольно уступить свою комнату. Он не хотел исполнить нашей просьбы и мы поехали дальше с угрозой, что будем ездить до тех пор, пока он не сделает так, как мы хотим; мы переменили лошадей на постоялом дворе за две мили от Фонтенебло, он хотел было начать сопротивляться, но мы уверили всех, что это наш родственник душевнобольной, которого мы везем в его замок, где он и будет подвергнут одиночному заключению. Наш рассказ произвел такое впечатление, что, полчаса спустя, ямщики уже уверяли, что видели его бегающим без толку по конюшне. Не успели мы проехать и четверти мили от постоялого двора, как он уже обещал нам исполнить все, что мы хотим, и мы повезли его обратно. В шутке этой принимали участие герцог д'Аврэ, маркиз Руаян, отец молодого Люксембурга, принц де Гамене и я; двое ехали в кабриолете с вашим пленником, остальные следовали за ними верхом. Мы хохотали страшно, когда расстались, наконец, с ним, и он даже не особенно сердился, но потом его камердинер уверил его, что он должен чувствовать себя, глубоко оскорбленным, и он просил своего отца, герцога де Трэма, донести обо всем королю.

В продолжение целых двух часов меня бранил за эту выходку каждый, кто имел на это право, так что я, наконец, решил ехать в Париж и там выжидать последствий нашей шутки. Несколько часов спустя после моего прибытия в Париж, я получил записку от отца, который писал мне, что решено всех нас посадить в Бастилию и что, вероятно, это произойдет еще в продолжение этой же ночи. Я решил закончить это происшествие как можно эффектнее и пригласил к себе несколько хорошеньких хористок из оперы, чтобы в их обществе ждать рокового часа. Видя, однако, что ареста не последовало, я набрался храбрости и отправился во Фонтенебло, чтобы охотиться с королем, но, в продолжение всей охоты, он не сказал с нами ни слова, так что, при виде такой немилости, с нами даже перестали кланяться. Но я нисколько не смущался этим. Вечером мне пришлось стоять на карауле. Король подошел ко мне и сказал: «Все вы довольно пустые головы, но все же вы меня насмешили; приходите ужинать и приведите с собой де Гемене и Люксембурга». С этой минуты, все как бы преобразились и нам стали оказывать опять то же уважение, которым мы пользовались за три дня до этого.


Рекомендуем почитать
Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики

Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.


Пугачев

Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.


Сердце женщины

Серию «Каприз» продолжают романы замечательного английского писателя Уильяма Локка (1863–1930), который заслуженно входил в начале XX века в пятерку занимательных и популярных романистов мира. Своей славы писатель добился в качестве непревзойденного мастера любовной прозы, всегда писавшего о Любви с большой буквы. Романы «Триумф Клементины» и «Сердце женщины» как никакие другие произведения демонстрируют его яркий самобытный талант и тонкое знание женской психологии.


Тайна королевы Елисаветы

Любовь жила и торжествовала во все времена. Эту истину прекрасно иллюстрируют исторические романы, составившие настоящую книгу и продолжающие серию «Каприз. Женские любовные романы». Первый из них «Тайна королевы Елисаветы», принадлежащий перу видного американского писателя Роберта Нейлсона Стифенса (1867–1906), переносит читателей в неповторимую атмосферу интриг, любви и искусства Лондона времен последних Тюдоров, где наряду с вымышленными героями действуют реальные персонажи, в том числе великий Шекспир.


Секс после полудня

В увлекательном любовном романе популярной английской писательницы Дж. Ф. Сингер в легкой экстравагантной форме рассказывается о жизни высшего общества Великобритании и Америки наших дней.


Последняя любовь

В очередной том серии «Каприз» включены лучшие любовные романы известной польской писательницы Элизы Ожешко (1842–1910) «Последняя любовь» и «В провинции». В них автором талантливо и увлекательно воссоздаются жизненные испытания героев, главным стремлением которых выступает жажда настоящего любовного чувства.