Записки гарибальдийца - [8]
Ночь была тиха, море спокойно. Суда рисовались темными массами на легком фоне ясного неба. Кое-где мелькали огоньки. Картина была фантастически хороша. Барку постоянно ворочало теченьем, и трудно было составить определенное понятие о местности. Незаметно я уснул…
Наутро солнце ударило мне в глаза, едва появившись на горизонте; я проснулся. Была суматоха. Утренний ветерок всколыхал море, и барка стала держаться очень неспокойно. С парохода (оказался голландский, «Рона» из Роттердама) не хотели дать кабботы[37]. Солдаты не могли объясниться с матросами. Пришлось мне перелезать на пароход. Я спросил капитана; его не оказалось; старшего офицера тоже. Явился какой-то господин в байковой рубахе. Кое-как, при помощи немецкого и английского языков, я объяснился с ним. Он мне пожаловался на волонтеров, проведших ночь на пароходе, и объявил, что капитан съехал до рассвета и запретил без себя входить в какие бы то ни было сношения с «галибардейцами».
Пришел офицер сменить меня и сказал, чтоб я ехал на французский пароход Provence, что там полковник и весь штаб, и что там можно позавтракать и отдохнуть… Во время переезда мы встретили два парохода, только что пришедшие из Генуи. Вся палуба была усеяна красными рубахами. Громогласные Viva неслись оттуда. Эта была часть раскассированной, по распоряжению правительства, экспедиции Бертани[38], приехавшая присоединиться к нам. На французском пароходе мы были приняты любезнее. На палубе нельзя было ходить, так она была полна солдатами. В каютах обоих классов толпились офицеры. Полковник, мне сказали, очень занят в каюте капитана. Офицеры сидели праздно. Некоторые спали, иные играли в шахматы. Из разговоров я узнал, что дело плохо, что, Риказоли обещания сдерживать, кажется, не намерен, что капитан и тут съехал на берег и увез с собой весь экипаж; что французский консул приходил к полковнику, и говорили они между собой очень круто…
Едва уселись за стол к завтраку, с берега послышался барабанный бой, потом вошел лакей и отозвал полковника. Началось смятение. Мы вышли на палубу. Вокруг нас очутились военные сардинские пароходы; на моле возились около пушек. Немного погодя, возвращаюсь в каюту. Возвратился и полковник. Он был бледнее обыкновенного, и губы его были искусаны в кровь. За ним вошел капитан над портом, вдали виднелись треуголки и прочее.
– Господа, – задыхаясь, сказал Никотера, – мы попали в ловушку. Вчера нас боялись и нам обещали. Сегодня мы в их руках, и нам предлагают сдаться, без условий, военнопленными. Если бы дело шло о нас одних, – наш ответ готов. Но мы отвечаем за жизнь двух тысяч благородных юношей, которые могут употребить ее с пользою для отечества. Сопротивление невозможно при такой обстановке.
Он указал на мол, который был виден в круглое окно каюты. Собрали наскоро военный совет; наговорили много чепухи; много было честного увлечения, но идущего к делу – мало; наконец решили, что сила солому ломит, и сдались. Капитан над портом вышел на палубу объявить солдатам обо всем случившемся, и прибавил, что если кто хочет возвратиться домой, тому будут даны от правительства средства исполнить это. Его освистали. Решено было наутро, обезоружив нас, препроводить в Палермо в распоряжение диктатора[39]. Солдаты остались довольны. Капитан над портом приказал карабинерам приняться за выгрузку ружей. Седой поручик обратился ко мне, чтоб я ему сдал их. Это конечно была пустая формальность, но я отказался выполнить ее, не имея на то приказания от своего начальства. Карабинерный поручик вспыхнул:
– Да знаете ли, с кем вы имеете дело?
– Мне не в первой. Я имел дело и с такими, которым вы в ученики не годитесь.
– Да ведь я могу приказать своим отобрать их у вас, и не спрашивая на то вашего согласия.
– Конечно; но получить мое согласие вы не можете.
– Эх, молодые люди, молодые люди! – проворчал старик, и приказал карабинерам отправляться в трюм.
В каюте между тем произошло новое волнение. Полковник объявил, что он намерен оставить предприятие и воспользоваться позволением возвратиться домой.
– Вы не можете этого сделать, – заметил один из офицеров, воин 48-го года[40], – если только вы, как честный человек, намерены сдержать слово, данное вами солдатам. Вы конечно еще не забыли, что неоднократно обещали нам не оставлять начатого предприятия, пока не исполните всего, что́ будет во власти человека.
Слова эти были сказаны раздраженным желчным голосом. Никотера стал высказывать свои доводы. Офицеры единодушно опровергали их, и он должен был согласиться вести экспедицию в полном ее составе в Палермо, с тем, что если там продиктатор де Претис[41] не будет благоприятнее к нашим целям, всякий имеет право выйти в отставку и считать себя освобожденным от данного слова.
Наутро бо́льшая часть экспедиции отправилась на двух накануне пришедших пароходах: «Феб» и «Гарибальди»; мне же пришлось ожидать с кавалерией, то есть с гвидами[42], и с несколькими ротами пехоты, пока оснастят парусное судно S. Nicola, стоявшее на якоре в конце порта. В город не было возможности войти даже в штатском платье. На пароходе было душно и грязно. Я вообще не люблю парохода; меня сейчас берет тоска по твердой земле.
Лев Ильич Мечников (1838–1888), в 20-летнем возрасте навсегда покинув Родину, проявил свои блестящие таланты на разных поприщах, живя преимущественно в Италии и Швейцарии, путешествуя по всему миру — как публицист, писатель, географ, социолог, этнограф, лингвист, художник, политический и общественный деятель. Участник движения Дж. Гарибальди, последователь М. А. Бакунина, соратник Ж.-Э. Реклю, конспиратор и ученый, он оставил ценные научные работы и мемуарные свидетельства; его главный труд, опубликованный посмертно, «Цивилизация и великие исторические реки», принес ему славу «отца русской геополитики».
Впервые публикуются отдельным изданием статьи об объединении Италии, написанные братом знаменитого биолога Ильи Мечникова, Львом Ильичом Мечниковым (1838–1888), путешественником, этнографом, мыслителем, лингвистом, автором эпохального трактата «Цивилизация и великие исторические реки». Основанные на личном опыте и итальянских источниках, собранные вместе блестящие эссе создают монументальную картину Рисорджименто. К той же эпохе относится деятельность в Италии М. А. Бакунина, которой посвящен уникальный мемуарный очерк.
Завершающий том «итальянской трилогии» Льва Ильича Мечникова (1838–1888), путешественника, бунтаря, этнографа, лингвиста, включает в себя очерки по итальянской истории и культуре, привязанные к определенным городам и географическим регионам и предвосхищающие новое научное направление, геополитику. Очерки, вышедшие первоначально в российских журналах под разными псевдонимами, впервые сведены воедино.
«Спасись сам и вокруг тебя спасутся тысячи», – эта библейская мысль, перерожденная в сознании российского человека в не менее пронзительное утверждение, что на праведнике земля держится, является основным стержнем в материалах предлагаемой книги. Автор, казалось бы, в незамысловатых, в основном житейских историях, говорит о загадочном тайнике человеческой души – совести. Совести – божьем даре и Боге внутри самого человека, что так не просто и так необходимо сохранить, когда правит бал Сатана.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своей новой книге Владимир Сергеевич Бушин, один из самых ярких и острых публицистов России, пишет о «карнавале» Владимира Путина, беспощадно срывая маски с участников этого действия. Перед читателем промелькнут знакомые лица политических деятелей и творцов современной культуры — Бушин показывает, что они представляют собой на самом деле. Автор уверен, что рано или поздно этот карнавал закончится, и тогда на смену ряженым придут настоящие герои.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Правда не нуждается в союзниках» – это своего рода учебное пособие, подробный путеводитель по фотожурналистике, руководство к действию для тех, кто хочет попасть в этот мир, но не знает дороги.Говард Чапник работал в одном из крупнейших и важнейших американских фотоагентств, «Black Star», 50 лет (25 из которых – возглавлял его). Он своими глазами видел рождение, расцвет и угасание эпохи фотожурналов. Это бесценный опыт, которым он делится в своей книге. Несмотря на то, как сильно изменился мир с тех пор, как книга была написана, она не только не потеряла актуальности, а стала еще важнее и интереснее для современных фотографов.
В рубрике «Документальная проза» — газетные заметки (1961–1984) колумбийца и Нобелевского лауреата (1982) Габриэля Гарсиа Маркеса (1927–2014) в переводе с испанского Александра Богдановского. Тема этих заметок по большей части — литература: трудности писательского житья, непостижимая кухня Нобелевской премии, коварство интервьюеров…