Записки гарибальдийца - [68]

Не только гарибальдиец, не только русский

Послесловие редактора

Интереснейшие «Записки» Льва Ильича Мечникова (1838–1888) имеют и интересную судьбу.

22-летний юноша, участник легендарного похода Джузеппе Гарибальди и его «Тысячи» против неаполитанских Бурбонов в 1860 г., принялся писать их сразу же по окончании кампании. В тот момент общественность всего мира была взбудоражена падением королевства Обеих Сицилий в результате революционного натиска краснорубашечников и умелого пожинания плодов со стороны короля-объединителя Виктора-Эммануила II и его премьер-министра Камилло Кавура. Несмотря на определенное замешательство российского правительства перед фактом исчезновения многолетнего и верного неаполитанского партнера по европейской игре, объединение Италии под короной Савойской династии воспринялось тут в целом благосклонно – уже в 1862 г. Россия признала новое государство, Итальянское королевство.

Именно этим, а также огромным интересом русской публики и общей либерализацией начала царствования Александра II, можно объяснить возможность публикации повествования о бунтарском походе. Она состоялась в трех выпусках (сентябрь, октябрь, ноябрь 1861 г.) 35-го тома «Русского вестника», «Литературного и политического журнала, издаваемого М. Катковым», как гласил подзаголовок. Вероятно, для Каткова это было и продолжением уже заявленной итальянской темы – двумя годами ранее, в 1859 г., он отвел страницы своего журнала корреспонденциям Николая Берга о Ломбардской кампании Гарибальди.

И консервативный издатель, и революционный автор сознавали, что текст об «экспедиции Тысячи» – на грани дозволенного, ведь россиянам возбранялось идти в волонтеры к Гарибальди, да и сам он в Петербурге имел обоснованную репутацию опасного радикала. В такой обстановке появилась первая итальянская публикация Мечникова – без имени автора (в этот раз появился инициал М.; позднее – разные псевдонимы, в т. ч. самый известный – Леон Бранди).

На родину Мечников после своего гарибальдийского опыта так и не вернулся, несмотря на несколько позднейших попыток: его увлечения разного рода «подрывными» идеологиями, в первую очередь, анархизмом, вне сомнения, были хорошо известны российскому правительству. Вероятно, именно поэтому его «Записки» никогда не переиздавались до революции. Однако и после оной они не увидели назревшей перепечатки. На них ссылались, их обильно цитировали, их изучали, но не переиздавали…

Теперь отечественный читатель впервые держит в руках научное издание «Записок». Но траектория книги не была прямолинейной. Первыми книгу Мечникова взяли в руки… итальянцы. Это произошло необыкновенно вовремя – в 2007 г., в юбилейный год 200-летия со дня рождения Гарибальди, когда вся нация вспоминала и чествовала героя (и его сподвижников). Так появился том «Memorie di un garibaldino russo. Sulla spedizione dei Mille»[240].

Инициатором итальянской публикации и переводчиком Мечникова выступил Ренато Ризалити, историк из Пистойи, всегда внимательный к новым сюжетам из области русско-итальянских отношений[241]. Книга вышла в издательстве C.I.R.V.I., Межуниверситетского Центра исследований «Путешествия в Италию», что способствовало ее попаданию в нужное русло. Ее заметили и оценили. Спустя всего лишь четыре года, в 2011 г., в том же Центре вышло новое издание, где к тексту «Записок» прибавились материалы о поддержки «экспедиции Тысячи» со стороны жителей Пистойи. И эта книга появилась в издательстве C.I.R.V.I., также при юбилейных обстоятельствах, в год 150-летия объединения Италии: именно в 1861 г. было провозглашено новое европейское государство, Итальянское королевство.

Итальянскому изданию «Записок» Ренато Ризалити предпослал предисловие, переведенное нами для русского издания, которое появилось также в результате инициативы тосканского историка.

* * *

Мечников не был единственным русским гарибальдийцем. Императорский посланник при королевстве Обеих Сицилий А. Н. Волконский, который последовал вслед за Бурбонами в осажденную пьемонтскими войсками Гаэту, сообщал в Петербург, министру А. М. Горчакову, что среди гарибальдийцев – около полусотни русских, выделив при этом именно Мечникова, который «будучи исключенным из лицея, некоторое время путешествовал по Востоку с Мансуровым»[242]. Среди гарибальдийцев были даже двое русских детей – сыновья «разжалованного» предводителя дворянства Саратовской губернии И. И. Бернова.

Возможно, что одним из самых первых русских гарибальдийцев стал Федор Петрович Комиссаржевский (1838–1905), в будущем – оперный певец и профессор консерватории, а также отец знаменитой актрисы Веры Комиссаржевской. В 1859 г. молодой русский студент примкнул к «делу Гарибальди, которое выходило далеко за пределы только увлечения, хотя бы пылкого и искреннего»[243].

Уход к Гарибальди становился литературным топосом: Короленко в «Слепом музыканте» повествует о «забияке из Волыни» – «Дяде Максима», который в молодости «рассердился на австрийцев», уехал в Италию и там «примкнул к такому же забияке и еретику – Гарибальди»[244].

Наряду с Мечниковым ценнейшие заметки о Гарибальди оставил вышеупомянутый путешественник и литератор Н. В. Берг, освещавший Ломбардскую кампанию Гарибальди для русской печати. В частности, он сообщал о русской гарибальдийке, «чистой москвитянке», фамилию которой он из осторожности не сообщил