Записки гарибальдийца - [63]
Текст Гарибальди, к которому даны наши новые комментарии, печатается с использованием первого полного русского перевода[215], однако для нашего издания он был сверен, уточнен и исправлен по авторитетному оригиналу 1907 г.[216]
Вступление в эту великую столицу казалось скорее чудом, чем реальностью. В сопровождении нескольких адъютантов я прошел мимо рядов бурбонских войск, еще владевших городом, взявших при моем появлении «на караул» с большим, несомненно, уважением, нежели они это делали тогда перед своими генералами.
Седьмое сентября 1860 года! Кто из сынов Партенопеи не вспомнит об этом славном дне? 7 сентября пала ненавистная династия, которую великий государственный деятель Англии назвал «Божьим проклятием»[217], и на обломках ее трона возник суверенитет народа, который по злому року обычно длится недолго. 7 сентября сын народа[218] в сопровождении своих друзей, именуемых адъютантами[219], вступил в гордую столицу «огненного всадника»[220], приветствуемый полмиллионом жителей. Их пылкая и непреклонная воля парализовала целое войско, толкнула на уничтожение тирании, на утверждение своих законных прав. Их грозный голос смог бы укротить ненасытных и наглых правителей по всей Италии и повергнуть их в прах, а гневное восстание заставило бы всю Италию пойти по пути, который указывает ей долг.
Так восторг и внушающее уважение поведение великого народа 7 сентября 1860 г. обезвредили бурбонскую армию, владевшую еще фортами и решающими позициями в городе, откуда она смогла бы подвергнуть разрушению весь город. Я вошел в Неаполь, когда вся Южная армия находилась еще далеко, на пути к Мессинскому проливу. Неаполитанский король накануне покинул свой дворец и отступил в Капую. Монархическое гнездо, еще теплое, было занято освободителями народа, и грубые сапоги пролетариев топтали роскошные королевские ковры.
Это – пример, который должен кое-чему научить и правителей, лицемерно именующих себя защитниками народа. Пусть подумают, как улучшить человеческое существование, а не служат эгоизму, высокомерию, упрямству привилегированных классов, которые не исправляются даже тогда, когда доведенный до отчаяния народ, подобно льву, рычит у их дверей и готов смести их с дикой яростью, вполне оправданной, ибо это следствие той ненависти, что посеяли сами тираны.
В Неаполе, как и повсюду вдоль Мессинского пролива, население было охвачено воодушевлением и высоким чувством патриотизма и его благородное поведение не в малой степени содействовало нашим блестящим успехам. Другим весьма благоприятным обстоятельством для национального дела было молчаливое одобрение военного бурбонского флота, который мог бы задержать наше продвижение, если бы полностью к нам враждебно относился. Действительно, наши пароходы совершенно свободно перевозили части Южного войска и беспрепятственно двигались вдоль всего неаполитанского побережья, что было бы невозможно при абсолютной враждебности неприятельского флота.
Кавуризм[221] действовал в Неаполе еще усиленнее, чем в Палермо, и ставил на нашем пути немало препятствий. Как только распространилась весть о вступлении пьемонтских войск в Папское государство, они стали вести себя самым вызывающим образом. Эта партия, опирающаяся на коррупцию, всячески старалась вредить нам. Сначала она льстила себя надеждой удержать нас по ту сторону [Мессинского] пролива и ограничить нашу кампанию одной Сицилией. В этих целях она призвала на помощь своего великодушного хозяина[222], и французское военное судно уже появилось в Фаро[223]. Однако здесь нам было на руку вето лорда Джона Расселла[224], который именем Альбиона заставил французского сира не вмешиваться в наши дела. Меня больше всего задело в махинациях этой партии то, что следы ее влияния я заметил у некоторых дорогих мне людей, никогда раньше не вызывавших у меня сомнений[225]. Неподкупные люди подпали под власть лицемерного, но ужасного предлога, пресловутой необходимости! Необходимости быть трусами! Необходимости валяться в грязи перед призраком эфемерной власти и не чувствовать, не понимать огромного, мощного желания народа, который любой ценой хочет стать нацией и готов для этого уничтожить это подобие вредных насекомых и отправить их в навозные кучи, откуда они появились.
Эта партия, состоящая из подкупленных газет, жирных проконсулов и всякого рода паразитов, готовых подхалимничать и идти на любые мерзости, чтобы ублажить того, кто им платит, и предать своего господина, если тому грозит беда; эта партия, говорю я, напоминает мне червей на трупе; их количество знаменует степень разложения! Вы можете судить об испорченности народа по численности этих червей!
Сколько мне пришлось терпеть унижений от этих господ, которые после наших побед разыгрывали покровителей и не постеснялись бы лягнуть нас, как Франциск II, если бы мы были разбиты; эти унижения я, разумеется, не стал бы терпеть, если бы речь шла не о святом деле Италии. Вот, кстати, пример: ко мне прибыли два сардинских[226] батальона, которых я и не просил. Их подлинной целью было не дать улизнуть из богатой Партенопеи
Завершающий том «итальянской трилогии» Льва Ильича Мечникова (1838–1888), путешественника, бунтаря, этнографа, лингвиста, включает в себя очерки по итальянской истории и культуре, привязанные к определенным городам и географическим регионам и предвосхищающие новое научное направление, геополитику. Очерки, вышедшие первоначально в российских журналах под разными псевдонимами, впервые сведены воедино.
Лев Ильич Мечников (1838–1888), в 20-летнем возрасте навсегда покинув Родину, проявил свои блестящие таланты на разных поприщах, живя преимущественно в Италии и Швейцарии, путешествуя по всему миру — как публицист, писатель, географ, социолог, этнограф, лингвист, художник, политический и общественный деятель. Участник движения Дж. Гарибальди, последователь М. А. Бакунина, соратник Ж.-Э. Реклю, конспиратор и ученый, он оставил ценные научные работы и мемуарные свидетельства; его главный труд, опубликованный посмертно, «Цивилизация и великие исторические реки», принес ему славу «отца русской геополитики».
Впервые публикуются отдельным изданием статьи об объединении Италии, написанные братом знаменитого биолога Ильи Мечникова, Львом Ильичом Мечниковым (1838–1888), путешественником, этнографом, мыслителем, лингвистом, автором эпохального трактата «Цивилизация и великие исторические реки». Основанные на личном опыте и итальянских источниках, собранные вместе блестящие эссе создают монументальную картину Рисорджименто. К той же эпохе относится деятельность в Италии М. А. Бакунина, которой посвящен уникальный мемуарный очерк.
В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.
«…Церковный Собор, сделавшийся в наши дни религиозно-нравственною необходимостью, конечно, не может быть долгом какой-нибудь частной группы церковного общества; будучи церковным – он должен быть делом всей Церкви. Каждый сознательный и живой член Церкви должен внести сюда долю своего призвания и своих дарований. Запросы и большие, и малые, как они понимаются самою Церковью, т. е. всеми верующими, взятыми в совокупности, должны быть представлены на Соборе в чистом и неискажённом виде…».
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.