Записки - [36]

Шрифт
Интервал

Посредине отделения поставлен был амвон, обитый красным сукном, с тремя ступенями, обложенными по краям серебряным позументом.

На середине оного сделано возвышение, покрытое богатою парчою, на коем поставлен гроб, обитый розовым бархатом, выложенный богатым золотым позументом, с серебряными скобами на серебряных подножиях, и покрытый богатым парчовым покрывалом.

Над гробом сделан был великолепный балдахин из розового бархата, обложенный по краям черным бархатом с богатым золотым позументом. Спуски оного [были] из розового бархата, обложенные золотым позументом с бахромою, поднятые шнурами с небольшими золотыми кистями.

Балдахин поставлен [был] на 10 древках, обтянутых розовым бархатом и перевитых серебряным позументом, и укреплен к земле 8-ю золотыми шнурами, на конце коих повешены большие золотые кисти. Наверху балдахина по углам и посередине укреплены страусовые черные перья; внутри оный обложен белым атласом.

В головах, на сделанном возвышении, положена была на парчовой золотой подушке княжеская корона, обведенная лаврами.

На первых от гроба ступенях, у головы, с обеих сторон (стояли) табуреты, покрытые красным сукном с золотым по краям позументом, на коих положены подушки из малинового бархата, обложенные золотым позументом с бахромою и с золотыми по углам висящими кистями; на оных с правой стороны положен фельдмаршальский жезл, а с левой венец лавровый; на сей же стороне, пониже, лежала крышка от гроба, на коей находились шпага, шляпа и шарф. На последней ступени расположены на таковых же бархатных подушках все ордена покойника, по старшинству их, все знаки власти, полученные им в награждение заслуг от милостей монарших.

По сторонам катафалка поставлены были две пирамиды из белого атласа, увешанные черного и белого крепа перевязями. На пирамиде, стоявшей с правой стороны, виден был герб его светлости, по сторонам поставлены два знамени великого гетмана, а на черной доске изображена была белыми буквами следующая надпись:

«В Бозе почивающий светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический и проч., и проч., усерднейший сын отечества, присоединитель к Российской империи Крыма, Тамани, Кубани, основатель и соорудитель победоносных флотов на южных морях; победитель сил турецких на суше и море, завоеватель Бессарабии, Очакова, Бендер, Аккермана, Килии, Измаила, Анапы, Сучук-Кале, Суннии, Тульчи, Исакчи, острова Березанского, Гаджибея[143] и Паланки; прославивший оружие Российской империи в Европе и Азии, приведший в трепет столицу и потрясший сердце Оттоманской империи победами на морях и положивший основание к преславному миру с оною; основатель и соорудитель многих градов; покровитель наук, художеств и торговли; муж, украшенный всеми добродетелями общественными и благочестием. Скончал преславное течение жизни своей в княжестве Молдавском, в 34 верстах от столичного города Ясс, 1791 года октября в 5-й день, на 52 году от рождения, повергнув в бездну горести не только облагодетельствованных, но и едва ведающих его».

На пирамиде, с левой стороны стоявшей, виден был герб, во всем подобный первому, а по сторонам поставлены [были: справа] — кейзер-флаг[144], а слева — гетманское знамя.

Девятнадцать больших свеч на высоких подсвечниках, обложенных золотою парчою, и множество меньших, поставленных кругом гроба, освещая катафалк, представляли весьма важное и великолепное зрелище, внушающее благоговение и горесть. Одиннадцатого числа, по совершении всех вышеописанных приготовлений, тело поставлено было на катафалк, и учреждено при гробе дежурство из одного генерал-майора, двух полковников, четырех штаб-офицеров и осьми обер-офицеров, одного генерал-адъютанта и одного флигель-адъютанта. Тогда объявлено было в городе, что хотящие отдать последний долг покойному фельдмаршалу допускаемы будут к тому без изъятия.

Народ стекался толпами; горесть написана была на всех лицах, наипаче воины и молдаванские бояре проливали слезы о потере своего благодетеля и друга; в сие время поставленный у дверей офицер раздавал убогим мелкие серебряные деньги. Поклонение телу происходило сего числа пополудни от 3-х до 6-ти часов. В часы прихода для поклона телу стояли у голов по обеим сторонам штаба покойного фельдмаршала два генерал-адъютанта, у средины гроба по два гвардии офицера, два флигель-адъютанта, а несколько подалее по два офицера Екатеринославского гренадерского полка; внутри с правой стороны лейб-гвардии от бомбардирской роты, а с левой кирасирского полка князя Потемкина, а у балюстрада того же полка по два офицера в супервестах[145].

Двенадцатого числа двери отворены были от 10 часов пополуночи до 2-х часов пополудни, потом от 3-х до 8 часов вечера, в которое время по-прежнему была раздача убогим мелких серебряных денег. Между тем один генерал-адъютант и два флигель-адъютанта на лошадях, под препровождением одного эскадрона полка князя Потемкина, в траворном виде, с литаврами, покрытыми черным сукном, возвестили городу о времени выноса тела, которое имело быть на другой день в 8 часов пополуночи.

Тринадцатого числа полки Екатеринославский и Малороссийский гренадерские и Днепровский мушкатерский стали по обеим сторонам улиц, где долженствовало происходить шествие. Когда духовенство собралось и все было готово, то время выноса возвещено было 11-ю пушечными выстрелами и унылым колокольным звоном; пальба продолжалась чрез каждую минуту до самого внесения тела в монастырь Голий, назначенный к свершению сего печального обряда.


Рекомендуем почитать
Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.


Пастбищный фонд

«…Желание рассказать о моих предках, о земляках, даже не желание, а надобность написать книгу воспоминаний возникло у меня давно. Однако принять решение и начать творческие действия, всегда оттягивала, сформированная годами черта характера подходить к любому делу с большой ответственностью…».


Литературное Зауралье

В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.


Государи всея Руси: Иван III и Василий III. Первые публикации иностранцев о Русском государстве

К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.


Вся моя жизнь

Джейн Фонда (р. 1937) – американская актриса, дважды лауреат премии “Оскар”, продюсер, общественная активистка и филантроп – в роли автора мемуаров не менее убедительна, чем в своих звездных ролях. Она пишет о себе так, как играет, – правдиво, бесстрашно, достигая невиданных психологических глубин и эмоционального накала. Она возвращает нас в эру великого голливудского кино 60–70-х годов. Для нескольких поколений ее имя стало символом свободной, думающей, ищущей Америки, стремящейся к более справедливому, разумному и счастливому миру.


Воспоминания русских крестьян XVIII — первой половины XIX века

Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.


Воспоминания

Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».


Моя жизнь

Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.


Дневник. Том 1

Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.