Записки - [37]
Тело выносили из особливого усердия генералы, также штат его светлости и назначенные к тому штаб-офицеры; балдахин несли гвардии офицеры, кисти поддерживали полковники.
Шествие происходило следующим порядком:
Открывал оное эскадрон конвойных гусар покойного фельдмаршала.
За ними кирасирский полк князя Потемкина.
Дом покойного в траворе.
Верховые лошади в богатых уборах, которых каждую вели два конюха в богатой ливрее, в черных эпанчах и шляпах.
120 человек солдат с факелами, в черных епанчах и в распущенных шляпах с черным флером.
24 обер-офицера в траворном виде со свечами.
12 штаб-офицеров в траворном виде со свечами.
Бояре княжества Молдавского, князья и посланники Черкесские.
За сим должен был следовать генералитет; но генералы, как выше сказано, выносили гроб и шли подле оного до самой церкви.
Духовенство.
Знаки отличия, из которых каждый несли штаб-офицеры, имея двух обер-офицеров ассистентами:
1. Орден Св. Андрея. 2. Орден Св. Александра Невского. 3. Орден Св. Георгия 1-го класса. 4. Орден Св. Владимира 1-го класса. 5. Орден Белого Орла. 6. Орден Св. Станислава. 7. Орден Прусского Черного Орла. 8. Орден Датского Слона. 9. Орден Шведского Серафима. 10. Орден Св. Анны. 11. Камергерский ключ. 12. Гетманская булава. 13. Гетманская сабля. 14. Жалованная шпага. 15. Венец. 16. Бант от портрета императрицы. 17. Фельдмаршальский жезл. 18. Гетманское знамя. 19. Кейзер-флаг. 20. Другое знамя. 21. Княжеская корона.
Гроб на черных дрогах, запряженных 8-ю лошадьми в черных попонах, из которых каждую вел один конюх в черной епанче и шляпе.
Парадная карета, покрытая черным сукном, запряженная 8-ю лошадьми под черными покрывалами; при ней конюхи в парадной ливрее и черных епанчах.
За гробом шли родственники [князя].
Шествие замыкали: эскадрон конвойных гусар, казачий полк Булавы великого гетмана, козачий полк князя Потемкина Донской.
По свершении литургии преосвященный епископ Херсонский Амвросий вышел было сказать надгробное слово, но за рыданием не мог выговорить ни слова и вошел обратно в алтарь. По окончании отпевания, когда запели вечную память, сделано было 11 пушечных выстрелов, а войско [произвело] троекратный ружейный беглый огонь. Рыдание родственников, ближних и воинов раздалось со всех сторон.
Тело омыто горячими слезами облагодетельствованных покойником[146].
По окончании всего определены были при гробе к дежурству один адъютант, четыре офицера и караул.
Смерть светлейшего князя дала новый ход политическим сношениям между Петербургом и Константинополем. Граф Безбородко прибыл способствовать к скорейшему окончанию мирных переговоров. Долго турецкие министры не соглашались на требование России вознаграждения 24 миллионов пиастров; но когда объявили им, что ежели они на сию статью не согласятся, то и конгресс разрушен, почему они и подписали. В ту минуту Безбородко вошел и сие положение разорвал, сказав: «Государыня императрица не имеет нужды в турецких деньгах». Таковой поступок изумил мусульман. «Сие великодушие, — воскликнул рейс-эфенди[147], — спасает жизнь верховного визиря». Мир между Россиею и Портой подписан 25 декабря (9 января) 1792 г. в Яссах.
Главные оного статьи: Порта признает острова Крым и Тамань российским стяжанием[148]; река Днестр составляет границу между обеими империями; флоты российские, парусный и гребной, должны оставить владения турецкие, как скоро получат повеление, и не позже после подписания мира трех недель. Войска сухопутные оставят занятые владения турецкие в мае, возвратя завоеванные крепости в таковом положении, в каковом оные при подписании мира состоят.
V. Польская война
[1792]. Вскоре по объявлении и торжестве мира получил я отпуск и отправился в Могилевскую губернию к отцу моему, получившему отставку, причем пожаловано было ему по смерть восемьсот душ в Белоруссии, куда он на житье и переехал.
Отец мой меня встретил некоторым для меня прискорбным выговором: «Хорошо ты пишешь реляции (ибо я ему писал о происшедшем со мной в мачинской баталии). Но в реляции, припечатанной в газетах, того нет; каждый, кто отличился, всякий именован, но ты с прочими помещен в списке, что был примером храбрости и мужества; рекомендованные награждены орденами, золотыми шпагами с надписью «за храбрость», а тебе с прочими назначен одобрительный лист за подписанием кн. Н. В. Репнина». Больно мне было услышать таковой выговор и несправедливость, от начальства мне оказанную; но, к счастию моему, кн. Г. С. Волконский при отъезде моем в отпуск, как он был корпусной мой командир, дал мне аттестат с прописанием всего, до меня касающего во время мачинской баталии. Показав оный отцу моему, я достаточно его удостоверил, что писал я неложно и не был самохвал.
Полк десятибатальонный Екатеринославский был раскассирован и остался по-прежнему в 4-х батальонах, как и все прочие гренадерские полки; офицеров и нижних чинов разместили по другим полкам, а штаб-офицерам велено прислать в военную коллегию прошения, кто в какой полк пожелает быть помещен. Для чего я и отправился в С.-Петербург, и так как кн. Репнин был там, то и хотел просить его утвердить своим подписом аттестат, данный мне кн. Волконским, по которому мог бы я требовать награждения.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
«…Желание рассказать о моих предках, о земляках, даже не желание, а надобность написать книгу воспоминаний возникло у меня давно. Однако принять решение и начать творческие действия, всегда оттягивала, сформированная годами черта характера подходить к любому делу с большой ответственностью…».
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.
К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.
Джейн Фонда (р. 1937) – американская актриса, дважды лауреат премии “Оскар”, продюсер, общественная активистка и филантроп – в роли автора мемуаров не менее убедительна, чем в своих звездных ролях. Она пишет о себе так, как играет, – правдиво, бесстрашно, достигая невиданных психологических глубин и эмоционального накала. Она возвращает нас в эру великого голливудского кино 60–70-х годов. Для нескольких поколений ее имя стало символом свободной, думающей, ищущей Америки, стремящейся к более справедливому, разумному и счастливому миру.
Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.
Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».
Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.
Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.