Записки датского посланника при Петре Великом, 1709–1711 - [139]

Прежде чем ехать далее, я должен был остановиться здесь на несколько дней, чтобы дать поправиться моим людям, которые почти все были больны и в таком состоянии продолжать путешествия не могли.

Сентябрь

6-го. Я снова пустился в путь в сопровождении стражи из четырех драгун, которую назначил мне лембергский администратор, весьма учтивый поляк, Озелинский (Oselinski). (Сделав) три мили, я приехал вечером в городок Янов; близ него находится озеро, спускаемое каждые три года, причем (всякий раз) ловится рыбы на двадцать с лишком тысяч польских злотых.

7-го. (Сделав) до полудня две мили, достиг источника, имеющего три обильных ключа минеральной воды, сильно отзывающейся и пахнущей селитрой. В дождливую пору — (а) мне случилось быть там именно в дождь — вода вытекает (из земли) весьма мутная, с песком; (но) если зачерпнуть воды (в сосуд), то песок сейчас же садится на дно, и она становится совершенно прозрачной. Летом, особенно в сухую пору, источник бьет на высоту человеческого роста. К нему собираются многочисленные больные, пьют эту воду и получают исцеление. Свойство воды послабляющее, без болей. Как мне передавали, сюда нередко приезжают доктора из Италии, Англии, Германии и других стран, чтобы испробовать воду источника и исследовать ее свойства и (целебную) силу.

Проехав полмили за деревню Шкло, достиг Язова. В одной миле за Язовом, около большого озера, стоит город Завадов (Zawarow). Проехав в близком расстоянии от этого города (и сделав) еще полторы мили, прибыл вечером в деревню Кохановску, где переночевал.

8-го. Проехав до полудня, в дурную, дождливую погоду, 3½ мили, достиг Коржницы. После полудня (сделал) еще две мили (и прибыл) в Ярослав. Чтоб попасть в этот город, пришлось перебраться на паромах через узкую, (но) быструю речку Сан.

9-го. Я послал своего секретаря в собравшийся в Ярославе трибунал уведомить вице-маршалка о своем приезде и просить его о назначении караула к моим дверям, так как все гостиницы были заняты лицами, имевшими дело до трибунала, и я вынужден был поселиться на самом краю города, в домишке не внушающем доверия. Вице-маршалок немедленно прислал мне караул из четырех человек, имевших каждый по ружью и сабле и по топору на плече. Как мне объясняли, такого рода (воины) принадлежат к польскому дворянству и содержат каждый по слуге или холопу (knegt), которых называют сынцами (sonets?).

Царь назначил мне свидание в Ярославе, но потом уехал оттуда, а его министерство, по русскому обычаю, не оставило мне ни письменного, ни (словесного) извещения о том, куда он направляется. Добыть лодки и людей, чтоб плыть вниз по реке Сану, (вдогонку) за царем, стоило мне больших хлопот. Наконец мне удалось купить одно судно, впрочем не совсем готовое. Пока его снаряжали для продолжения моего путешествия, я осмотрел Ярослав. Вследствие (съезда) трибунала, который собрался здесь временно, ввиду чумы, свирепствующей в Люблине, город был полон народа. Вдобавок в то время в Ярославе происходила ежегодная ярмарка, длящаяся восемь недель, и это еще более увеличивало наплыв приезжих. Здесь попадались богатые лавки и продавалось все, что угодно; но цены были дорогие. Город окружен старинными стенами с передовыми валами. Теперь и стены, и валы разрушены. (В Ярославе) много красивых домов. Расположен он на высокой горе.

Я купил здесь баржу за тысячу польских злотых. Штурману, который должен был (меня) везти, я обязался уплатить — дойдем ли мы до Данцига или до Эльбинга (безразлично) — сто польских злотых и во время пути содержать его на моем продовольствии. Нанял я также восьмерых гребцов за 38 злотых каждого, (при жалованье) в четыре злотых в неделю на харчи. Баржа, купленная мной неготовой, законопачивалась на польский манер. В пазы прежде всего засовывались небольшие, толщиной в палец, обмазанные дегтем волосяные жгуты в виде веревок; засовывались они в два или три слоя, смотря по глубине паза, и всякий слой обматывался (перекладывался?) зеленым древесным мохом, сверху паз закладывался рейкой из расщепленной лещиной палки, которая прибивалась двухшпильными гвоздями с плоскими шляпками, причем один шпиль гвоздя вгонялся в один край рейки, а другой в другой край. Баржа эта — без мачты, паруса и якоря — была плоска и имела всего восемь весел. Длина ее равнялась 50 футам, а ширина 20.

13-го. К вечеру баржа была готова. Я тотчас погрузил на нее вещи, (поставил) шесть повозок и четырех своих лошадей, — остальных я продал за четверть цены; затем во имя Господне пустился в дальнейший путь, водой. В тот вечер я проплыл вниз по Сану всего полмили. Сан не очень глубок, но довольно быстр; в ширину шагов полтораста; у Сандомира он впадает в большую реку, Вислу. На ночь гребцы всякий раз пришвартовывали баржу у берега.

14-го. (Сделав) полторы мили, достиг в полдень города Синявы. Течение (Сана) так извилисто, что иной раз где сухим путем всего одна миля, там рекой приходится плыть две мили. Впрочем, расстояния и здесь рассчитываются сухопутные, независимо от расстояния по воде. (В Синяве) мне необходимо было запастись на дорогу пивом как для себя, так и для моих людей; но в этот день у евреев был Праздник Труб, а так как без посредства евреев в Польше ничего купить нельзя, то добыть нужное (пиво) стоило мне больших хлопот, и на баржу оно было доставлено только к вечеру. Одна еврейка, отвечая моим людям, просила их не воображать, что евреи станут подобно христианам оскверняться работой в субботу и в праздник за незначительное вознаграждение, и в посрамление христианам наговорила много вещей в том же роде.