Записки цирюльника - [75]

Шрифт
Интервал

В конце этого периода мне посчастливилось. Я попал в дом бывшего советника судебного трибунала. Это был член партии «Пополари», яростный враг фашистов… конечно, в присутствии «доверенных» людей. Он великолепно знал законы и — бедный старичок — чрезвычайно негодовал, видя нарушение их полицией в отношении меня.

— В мое время, — говаривал он, — судили жуликов, злодеев. Теперь они на свободе! Достаточно носить «грязную рубаху», чтобы избегнуть наказания. Преследуют и арестовывают вас. А почему не арестовали соучастников фашиста Петтине, убившего собственную мать? Потому что они главари миланского фашизма! — горячился бывший судебный советник.

У него мне жилось сравнительно спокойно, хотя «задержания» следовали одно за другим. Дошло до того, что сама полиция сбилась со счету и однажды преусердно разыскивала меня, в то время как я… сидел в тюрьме! Все же я не прерывал работы и умудрялся бывать на собраниях.

Полиция считала меня очень хитрым: секрет был в том, что сама полиция была недостаточно умна. Недостаток этот она возмещала чрезмерной «активностью». Страх наказания и долгие бесплодные розыски приводили полицейских в ярость, которую они и вымещали на попадавших в их руки.

В таких условиях работа моя теряла всякую видимость «легальной» деятельности и имела тот недостаток, что я постоянно был на учете как полиции, так и фашистских отрядов. За это время я великолепно изучил фашистский календарь. Это было необходимо, чтобы заблаговременно, до всяких «дней памяти» и «празднеств», избегнуть «задержания». Ознакомился я также и с топографией их «слетов» и собраний в различных районах Милана. Но, несмотря на мою «образованность», эта полулегальная жизнь становилась все сложней. В сущности, товарищам, полностью находившимся на нелегальном положении, было легче, так как у них быстро создавались определенные условия, которые Не было необходимости менять каждые двадцать четыре часа. Правда, у семейных бывали осложнения, так сказать, домашнего порядка. У одного из подпольщиков было двое мальчиков, из них один уже довольно большой. Ребята эти официально… не существовали, потому что в силу «подпольных» обстоятельств своего рождения не были зарегистрированы. Им не позволялось играть с другими детьми, так как они могли как-нибудь случайно выдать отца. Время от времени они должны были запомнить новую фамилию.

— Знаешь, — сообщил мне как-то старший, — меня не зовут больше Мади. Меня зовут… Папа! Как меня теперь зовут? — обратился он испуганно к отцу.

Другой раз он играл кусочками нарезанной бумаги, на которых царапал что-то карандашом.

— Что ты делаешь, малыш? — полюбопытствовал я. И он серьезно ответил:

— Шифрую письма.

В школу его не посылали, сам отец по вечерам занимался с ним.

Глава XXXVII

Мое паломничество в Рим

К каким только уловкам не приходилось прибегать, чтобы вести работу! Однажды, чтобы побывать на совещании ЦК в Риме, я присоединился к богомольцам, отправившимся в «Вечный город» на поклонение папе по случаю семисотлетия памяти св. Франциска Ассизского.

Фашисты, подлаживаясь к папе и католической церкви, помогали им ознаменовать этот юбилей как можно торжественней. Была дана большая скидка со стоимости проезда по железной дороге, и были установлены всякие льготы с помещением и питанием.

Я купил карточку богомольца и уехал с отрядом попов и ханжей. Всю ночь отряд этот распевал молитвы и псалмы. Это было удовольствие среднее, но зато никакого беспокойства от полиции. От Милана до Рима я ни разу не приметил ни треуголки карабинера, ни фашистской фески. В том отделении вагона, где был я, велись интересные разговоры.

— Видите ли, — говорил мне один из богомольцев, — фашизм вынужден считаться с нами. Нас, католиков, громадное большинство.

— Да, подтвердил другой, — эти фашисты мне разбили голову за то, что я не присоединился к их манифестации.

— Это произошло потому, — пояснил первый из собеседников, — что вы оказали сопротивление большинству: добрый католик никогда не должен противиться силе.

— Мне, в сущности, наплевать и на фашистов, и на католиков, и на коммунистов, — вмешался в разговор рослый, хорошо одетый богомолец. — Я воспользовался случаем побывать в Риме без больших затрат.

— Что вы говорите? — прервала его немолодая женщина.

— Молчите вы, синьора Анджела, вы ведь делаете то же самое, незачем корчить из себя благочестивую, — возразил ей хорошо одетый богомолец.

— Это так, но вслух говорить незачем. Религию все-таки следует уважать.

— Я тоже хочу повидать Рим, — вмешался еще один богомолец. — Говорят, что это прекраснейший город. Я хочу также навестить нашего депутата. Но скажите мне, пожалуйста, почему столько шума из-за этого святого Франциска? Должно быть, это очень значительная персона. И потом, я хотел бы знать, почему это фашисты, которые, по-видимому, его почитают, разгромили у нас кооператив, называвшийся «Католический кооператив сынов святого Франциска»?

— Но… дело шло ведь о сыновьях святого Франциска, — сострил один из богомольцев, читавший украдкой в уголке порнографический журнал.

— Они разбили даже его статуи…

— Братья мои, — заговорил вошедший в вагон поп, — прочтем наши вечерние молитвы. А после этого вы сосредоточьтесь и поразмыслите, что завтра, если господу будет угодно, мы прибудем в «Вечный город» и предстанем перед святейшим отцом. Каждый из нас, грешных, должен помнить, что это великое счастье и что мы не только его узрим, но сможем даже облобызать священную туфлю его и получить апостольское благословение. Молитесь же, братья, молитесь! — И он загнусавил: «Верую во единого бога отца, вседержителя…»


Рекомендуем почитать
Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.