Записки брюзги, или Какими мы (не) будем - [7]
Геи, добившись признания своего сексуального статуса, своих тусовок, клубов и т. д., заплатили огромную цену. Цена – десакрализация чувств, замена любви (взгляд, удар, знакомство, отказ, отчаянье – полагаю, это у всех, с любой ориентацией, одинаково) – секс-индустрией. Мир для представителя гей-тусовки сокращен до справочника Spartacus, по которому всегда найдешь ближайший гей-дансинг, растопыришься под Freak и гарантированно перепихнешься с ближайшим парнем ближайшей же ночью.
Это такая же похабень, как и совковый «настоящий мужчина, примерный семьянин, товарищ», и не знаю, что гаже.
Меня пугает вовсе не то, что грань между гей-эстетикой и гей-жизнью тонка, а природа наслаждения при фелляции амбивалентна, и, следовательно – опс-с. Меня пугает то, что начавшееся за признанием гей-эстетики признание гей-движения неизбежно подменяет в мозгах и штанах сложные вещи простыми. Что любовь, предполагающая перед простыми движеньями совершение сложных движений, заменена единственным движеньем. Что геями, предполагающими нормальность объединения по половой склонности, тем самым признана желательность этой замены.
Раз мир прост – на хрена быть сложным самому.
И за это я ненавижу все гей-объединения мира, полагая их личными врагами, ведущими под видом битвы за тела битву за души на моей канонической территории.
Для меня личная жизнь есть жизнь. Приличный мужчина, коли приспичило, может поехать к девушкам, однако понимает, что любовь священная и любовь продажная обитают в разных местах. И тем самым, кстати, сохраняет возможность встретить любовь повсюду.
Меня страшно пугает недалекая мысль о том, что можно всем, всё и без усилий. Ее популяризаторы – типичные растлители, но они смотаются, сделав на растлении бабки, а растленные ими останутся на бобах.
Моралите? Извольте.
Воспользоваться без страха всеми эстетическими завоеваниями гомосексуализма (не забыв, кстати, про цветной ароматизированный презерватив).
Заткнуть уши на все вопли гей-тусовки о притеснениях, ответив цитатою, что любая стадность есть прибежище ординарности, будь то верность Марксу, Канту или Уайльду.
И закрыть свою личную жизнь ото всех, чтобы молитва, которую вы хоть раз в слезах бормотали, не пошла в жесткую ротацию на MTV.
2003
По-малому и по-большому
Неуютно сидеть на двух стульях, и тем более – на двух кольях. Отождествление себя то с отдельно наваристыми щами, то с Россией в целом мучительно, ибо выбор одного предполагает отрицание, а то и предательство другого. Однако нужно просто выбрать и насладиться. Выбор – вообще единственное оправдание предмету выбора.
Однажды на заре туманной ю., когда многострадальное Отечество опять сорвалось в пике, ввинтилось в штопор и полезло штопором в бутылку, я послал Отечество туда, где оно и так уже находилось – на пару с многострадальностью.
Мы с женой и ребенком переехали в большую питерскую расселенную коммуналку; не было денег на ремонт. Я прокрашивал в белый, с неуловимым фисташковым, цвет окна и двери, и чувствовал, как ложится краска и как упруга кисть, и с удивлением ощущал, что приятно красить большие расстекленные двери, отмывать окна, натирать мастикой пол и выгуливать под листопадом собаку (хорошо – под Хемингуэя – написано, черт побери).
То есть обрекал себя на третью-четвертую роль в большом театре социальной жизни, гнул к земле свою планку, хотя в Москве тогда горело-бумкало-ойкало-хрякало, творилась большая история, ровесники делали карьеры – зато потом, когда их руками выстроится их страна, они купят, какие хотят, дома, сделают, какие хотят, ремонты, да и жить будут там, где хотят. К тому времени вокруг все устаканится до серой зевоты, до газировки без газа и до сала без калорий, но у меня там уже не будет шансов стать героем, разве что выйти в гастарбайтеры внутренней эмиграции.
То есть понимал, что шанс большой истории упускать нельзя, да? – но окунал кисти. Да. Я. Провинциал. И. Знаю. Что. Мужчины. Выходят. В. Путь. Налегке. Если. Хотят. Завоевать. Мир. А у меня, понимаете ли, первая в жизни недвижимость, домочадцы и скарб, я получаю совокупно от всего трогательное в простоте наслаждение, и вон читаю мудрый текст в предназначенной для оклейки под обои газете: «у нас огромный опыт борьбы, а у англосаксов – жизни». Иди ты, Родина, на. Никогда не любил твою тушенку черного дня. Я хочу жить сейчас, жить свою частную жизнь. Это очень частное чувство – I wanna dance tonight…
В общем, уперся.
О том, что выбор может иметь конкретную цену, мне позже рассказала знакомая риелтор Ира, ныне скупающая исторический центр города на Неве подъездами, домами и разве что не островами, но когда-то начинавшая карьеру с бизнеса типа «купи-продай» с Турцией в качестве дефиса. Она тоже в одно историческое утро занялась частной жизнью, решив разморозить холодильник, несмотря на стоявшую в комнате коробку с миллионами полученных от торговли рублей, требовавших немедленной конвертации в деньги. Рубль к вечеру рухнул чуть не на четверть, и ей в течение дня звонили и звонили знакомые валютчики, но она мыла и мыла холодильник «Юрюзань», а когда поменяла обесценившиеся миллионы, то села у хирургически стерильного агрегата и зарыдала.
Дмитрий Губин – журналист, колумнист, теле– и радиоведущий, блогер, публицист, а по мнению некоторых, и скандалист, поскольку чего-чего, а ехидства ему хватает. Работал в «Огоньке» легендарных перестроечных лет; ругался с Собчаком в телеэфире; интервьюировал Горбачева, Зюганова, Явлинского, Жириновского; был главредом глянцевых журналов; вел телешоу с Дибровым; после гневных филиппик в радиоэфире запрещался на всех федеральных теле– и радиоканалах и все время писал (и сейчас пишет) очерки о том, что составляет основу русской жизни, – о том, как бодаются люди со своим же собственным государством.В книгу «Налог на Родину» вошли тексты, опубликованные с 2008-го по 2011 год в журнале «Огонек».
Эта книга – социальный травелог, то есть попытка описать и объяснить то, что русскому путешественнику кажется непривычным, странным. Почему во Владивостоке не ценят советскую историю? Почему в Лондоне (да, в Лондоне, а не в Амстердаме!) на улицах еще недавно легально продавали наркотики? Почему в Мадриде и Петербурге есть круглосуточная movida, толпа и гульба, а в Москве – нет? Отчего бургомистр Дюссельдорфа не может жить в собственной резиденции? Почему в Таиланде трансвеститы – лучшие друзья детей? Чем, кроме разведения павлинов, занимается российский посол на Украине? И так – о 20 странах и 20 городах в описаниях журналиста, которого в России часто называют «скандальным», хотя скандальность Дмитрия Губина, по его словам, сводится к тому, что он «упорядочивает хаос до уровня смыслов, несмотря на то, что смыслы часто изобличают наготу королей».
Поехали!То есть здравствуйте, дамы и господа.Не то чтобы идеальная форма обращения, но так я когда-то выходил каждый день в эфир. Композитор Ханин, например, ко всем обращается «Мужик!», независимо от пола, возраста и количества. Было время, когда меня в эфир еще пускали. Не так, если разобраться, и давно.Раз вы это читаете, то значит, либо ошиблись IP-адресом, либо хотите со мной связаться, либо что-нибудь разузнать.Voila, moujik!На моем хоморике — мои тексты, фотки, интервью со мной и мои. Мне забавно наблюдать за жизнью в России.
«…Если первый том этой книги – «По России» – откровенно рассчитан четыре вполне определенные категории читателей (чувствительные к описанию своих регионов немосквичи; журналисты; исследователи современной России; мои поклонники), то этот том я готов выпустить в люди вообще.Потому что всегда есть люди, которым интересно, что пишет о стране, в которую они собираются, или в которой побывали (или в которой подзадержались – порою на всю жизнь), профессиональный журналист.В этом томе собраны мои заметки о некоторых проблемах – начиная с прав супругов в гражданских браках и заканчивая законностью употребления галлюциногенных грибов, – которые решаются вне России, но на которые я смотрю применительно к России.Больше всего текстов в этой книге имеет отношение к Великобритании (какое-то время я жил и работал в Лондоне на BBC World Service), однако своя доля внимания уделена Белоруссии, Бельгии, Германии, Испании, Италии, Кипру, Китаю, Нидерландам, Норвегии, ОАЭ, США, Украине, Финляндии, Франции, Швеции…».
«…Эта книга не рассчитана на (прости, господи!) широкого читателя.Потому что мало кому интересны публицистические тексты после того, как они однажды опубликованы (тут как с потерей девичьей невинности в XIX веке).А эта книга объединяет именно такие потерявшие невинность тексты, к тому же отобранные по формальному признаку: действие в них – за исключением «Москва – куриная нога» – происходит вне Москвы.Однако такие тексты могут быть интересны читателям нескольких категорий. Во-первых, немосквичам, которым интересно, что про их Иваново (Питер, Волгоград, Краснодар) наплел этот Губин.
«Жанра „малой формы” в отечественной журналистике до XXI века не было. Писали много, изобильно, сытно – все как Дмитрий Быков. А уж если бы кто рассказал о публицистических перспективах твиттера – померли со смеху.Малая форма сложна не потому, что нужно небольшим количеством слов описать нечто сложное, а потому, что метод простой экономии тут не годится. Ну, опишите кратко что-нибудь большое – например, любовь, Россию или слона.Необходимы другие приемы…».
Сборник эссе, интервью, выступлений, писем и бесед с литераторами одного из самых читаемых современных американских писателей. Каждая книга Филипа Рота (1933-2018) в его долгой – с 1959 по 2010 год – писательской карьере не оставляла равнодушными ни читателей, ни критиков и почти неизменно отмечалась литературными наградами. В 2012 году Филип Рот отошел от сочинительства. В 2017 году он выпустил собственноручно составленный сборник публицистики, написанной за полвека с лишним – с I960 по 2014 год. Книга стала последним прижизненным изданием автора, его творческим завещанием и итогом размышлений о литературе и литературном труде.
Проблемой номер один для всех без исключения бывших республик СССР было преодоление последствий тоталитарного режима. И выбор формы правления, сделанный новыми независимыми государствами, в известной степени можно рассматривать как показатель готовности страны к расставанию с тоталитаризмом. Книга представляет собой совокупность «картинок некоторых реформ» в ряде республик бывшего СССР, где дается, в первую очередь, описание институциональных реформ судебной системы в переходный период. Выбор стран был обусловлен в том числе и наличием в высшей степени интересных материалов в виде страновых докладов и ответов респондентов на вопросы о судебных системах соответствующих государств, полученных от экспертов из Украины, Латвии, Болгарии и Польши в рамках реализации одного из проектов фонда ИНДЕМ.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Секацкий – известный философ, лауреат премии имени Андрея Белого и ряда других литературных и интеллектуальных премий. Каждая его новая книга – заметное событие в области гуманитарной мысли современной России.Эссе, представленные автором в «Размышлениях», посвящены разным темам: тут есть и высокие образцы метафизики, и размышления о философии истории, есть культурологические штудии, путевые заметки и образцы философского анализа текущей повседневности. При внешней разнонаправленности все тексты отличаются оригинальностью мысли и необычной постановкой вопроса, что делает их чтение своеобразным приключением с непредсказуемым исходом.
Наверное, это самая неожиданная книга писателя и публициста Александра Мелихова. Интеллигент по самому складу своей личности, Мелихов обрушивается на интеллигенцию и вульгарный либерализм, носителем которой она зачастую является, с ошеломительной критикой. Национальные отношения и самоубийства, имперское сознание и сознание национальное, культурные мифы и провокации глобализма — вот круг тем, по поводу которых автор высказывается остро, доказательно и глубоко. Возможно, эта книга — будущая основа целой социальной дисциплины, которая уже назрела и только ждет своего создателя.В этой книге автор предстаёт во весь рост смелого и честного мыслителя, эрудированного и притом оригинального.
«Ничего себе Россия!» – новая книга широко известного писателя, публициста, театрального и кинокритика Татьяны Москвиной. Здесь собраны статьи, рецензии и эссе, написанные Москвиной в период 2006–2007 годов и публиковавшиеся в газете «Аргументы недели» и журналах «Искусство кино», «Петербургский театральный журнал», «Собака.ru» и «Русская жизнь».
Дмитрий Быков не перестает удивлять читателей всеохватностью своего литературного и публицистического таланта. Кажется, нет темы в искусстве или социальной жизни нашего общества, которую не наколол бы этот вездесущий автор на свое безукоризненно отточенное перо.В книгу «Думание мира» вошли рецензии, статьи и эссе Дмитрия Быкова, написанные им за несколько последних лет и по-прежнему привлекающие к себе всеобщее внимание литературным блеском, актуальностью темы и необычным ракурсом авторского взгляда.