Записки брюзги, или Какими мы (не) будем - [3]

…Вру, не скажу.

Потому что от знакомых девушек, пусть и подпевающих матерные песни Шнуру, можно вполне схлопотать даже не за «деточку», а за интонацию. Меня окружают неглупые девушки, а вопросы, которые они задают, просто обычно стесняются задать неглупые мужчины.

ОК, давайте серьезно.

Термин «метросексуал» ввел в обиход американский журналист Марк Симпсон. Он первым заметил новый тип городских парней: «нарциссические, молодые, спортивные, классно одетые». Он же объяснил причину их появления: «настоящие парни» старого типа, сдержанные в поступках и покупках, не устраивали индустрию моды, ибо со своей аскезой были вне потребления, выполняя роль кошельков при подругах и женах. Модные фотосессии внутри мужских журналов шли настолько вразрез с идеологией текстов («22 способа, как завести ее в деле. Делай раз…» – полагаю, читали) – что рано или поздно ковбой «Мальборо» должен был ускакать с пастбища в бутик.

Он отложил скрипучее седло и отправился в Iceberg и Etro. Он был пенетрирован косметологом, маникюрщицей и куафером (первый раз – смущение, затем – облегчение: о господи, да сборная Кореи по футболу вообще перекрашивалась перед каждым матчем на чемпионате мира!). Брюки с низкой талией. Рубашка в цветочек. Тату. Цепочка, браслет, Calvin Klein, клуб «Пропаганда». Если появившийся на свет метросексуал был гетеросексуален – двусмысленные взгляды его забавляли: танкисту смешон арбалет. Если бисексуален – ориентировался на местности. Если гомосексуален – ходил в «Пропаганду» по воскресеньям.

Впрочем, в сексуальном плане метросексуализм имеет малое отношение к ориентации. Метросексуальность – это сексуальность по отношению к метрополису, к городу как таковому. Это, скорее, любовь к соблазну, чем к объекту соблазна (то, чем город отличается от деревни, а Лагутенко – и от Шнура, и от Шуры). На селе девки-парубки пляшут парами. В городе на танцполе каждый – сам по себе.

…Э-э-э… утонченный потребитель… от фитнеса до косметики… Горячая штучка, вызывающе прибарахленный не ради идентификации в кругу стареющих зайчиков, а ради удовольствия в игре с городской фауной (белочки… зайчики… львы, орлы, куропатки…). И если метросексуальные девушки заметны давно, то метросексуальные мужчины – для нас пока еще внове.

Возникает вопрос, нырять ли вслед (плыть ли рядом), и, типа, как относиться. Симпсон шипит на Бекхэма, нарываясь на иск и скандал: he sucks corporate cock with no gag reflex (Бекхэму платят за фелляцию $8 млн. рекламных гонораров в год). С таким презрением к рынку гламура относятся лишь те, кто из него намеренно вышел – и те, кого в него не пустили. Симпсон – вряд ли из вторых.

Нам важно не то, что в России появились метросексуалы. Важно то, что явление названо, обозначено.

Свойство большинства людей – не выбор свободы, а выбор несвободы, то есть идентификации со стилем, видом, группой. Ну, вроде: «я предпочитаю носить casual» – и уже жить проще. И простатит терпимее, если знать, что братьев по шилу в заду – целых сорок процентов. Выбор несвободы – хреново, конечно, ибо из штанов идентификации всегда торчит corporate cock. Но невозможность сделать выбор – вообще тихая смерть. Буриданова осла. С пучком сена возле рта и невидимой миру слюнкой.

Метросексуализм как обозначенное явление – щит для тех из городской фауны, кто хотел бы погорячей, но дрейфит. Метросексуализм в качестве модного явления – крепкий щит. «Я», определенное неважно как – как синий чулок или синяя борода – всегда ощутимо весомее неопределенного «я». Особенно, если возможен выбор не только между манерными парнями и парнями вообще без манер. Боязнь сделать шаг к соблазнам большого города почему-то всегда оборачивается прыжком в раннюю старость. Это когда носят сандалеты с носками не только в буквальном смысле. Ранняя старость – это стиль неплохих ребят: надежных, простых, работящих. Но все же немного колхозных. С ними тоскливо. Мы ж не на переборке подгнивших перцев.

Метросексуалы – прикольны, ярки, соблазнительны. Бекхэм – в котором есть все от Майкла Джексона, Джорджа Майкла и Боя Джорджа – тем не менее, настоящий мужчина, играющий в настоящую мужскую игру.

Держу пари: маечка-стретч, оказавшаяся для выхода в свет слишком педовой, припрятана в каждом третьем мужском гардеробе.

Что касается трусиков-стринг, то можно подождать, пока не прикупит Бекхэм.

Или, может быть, Симпсон?

2003

Бей, барабан, бей, бадабум! О совсем новых русских

Глава радиостанции «Юность», мой коллега по Alma Mater, пижон Мушастиков на вопрос об отношении к молодежи возопил:

– Бить ее надо! Бить! Двадцать четыре часа в сутки! Ногами! – сверкнул модными очками (у него к выпендрежным оправам слабость), прыгнул в иномарку и умчал.

Присутствовавшие при этом – хмыкнули.

Зря.

В поколениях сорокапятилетних циников и тридцатилетних яппи вдруг заколосилась привычка сюсюкать над тинейджерами, роняя скупую мужскую слезу в стакан с Jack Daniels. Ведь они гоняют на роликах по Невскому и Кусково. С детства болтают на двух языках (а мы-то, оболтусы?). Они не голимые лохи, они заливают грин в понтовый пластик.

Угу. Надень рюкзачок с Микки Маусом и завались к ним на тусовку.