Записки бродячего врача - [61]

Эта стена не зависела ни от образования, ни от интеллекта, ни от возраста, ни от политических убеждений. Мои российские собеседники могли быть умнее или глупее меня, быть профессорами физики или дворниками, либералами или путинистами, но стена все равно стояла; было вполне определенное ощущение принадлежности к разным стаям.

В дальнейшем мой русский язык улучшился, я попал на «Сноб» и общался там, но чувство инакости так и не прошло.

И в один прекрасный день я кодифицировал это чувство в идее барьера – культурного барьера между теми, кто уехал во времена великого исхода народов из рушащейся советской империи, и теми, кто остался. Сразу оговорюсь, что этот барьер необязательно проходит по государственной границе Российской Федерации.

Барьер – это инакость, но не привязанная к шкале «плохо – хорошо». Люди по ту сторону барьера не лучше и не хуже меня по факту потусторонности. Они просто другие.

В чем состоит эта инакость? Где эта разница и каковы ее механизмы?

Наверно, у нас разные культурные коды, происходящие из разных реальностей вокруг нас.

Одна из черт различия – это принятие инакости как самоценной сущности. Люди по российскую сторону барьера не видят инакости вне шкалы «плохо – хорошо». Они верят в то, что люди, вещи и явления могут быть лучше или хуже друг друга, но не видят, что эти люди, вещи и явления могут быть просто разными, без морального ценника, прицепленного к их ноге.

Вообще, шкалы по ту сторону барьера представляются мне имеющими меньше градаций, чем по мою. Например, российская шкала представлений о степенях свободы имеет всего две отметки – тюрьма строгого режима и дикое поле. И ничего между.

Тот факт, что все люди имеют две ноги и все хотят кушать, делает всех представителей вида Homo sapiens одинаковыми при взгляде с той стороны барьера, но оставляет их бесконечно разными при взгляде с моего.

Ну и что? Даже если барьер существует не только в моем воспаленном воображении?

А то, что осознание существования барьера есть серьезный шаг к взаимопониманию, а презумпция одинаковости по факту общеязыкости или по факту рождения в том же роддоме есть серьезное этому взаимопониманию препятствие. Мы просто разные, и чем быстрее мы это поймем, тем легче нам будет друг с другом.

При условии, конечно, если нам действительно хочется этого бытия вместе.

Проблема бороды

Непредубежденному наблюдателю должно быть ясно, что ношение бороды увязано с экстремизмом. А экстремизм очень легко превращается в терроризм, точнее, терроризм есть насильственная форма экстремизма. Ортодоксия тоже есть разновидность экстремизма, но ее мы исключим из настоящего анализа.

Борода является маркером экстремизма ее носителя независимо от исповедуемой религии. Экстремисты всех крупнейших вероисповеданий – христиане, мусульмане, иудеи – отмечены бородой. Некоторые мыслители даже считают, что длина и густота бороды прямо пропорциональны степени экстремизма, но никаких исследований с двойным слепым контролем не было проведено, чтобы подтвердить эту гипотезу.

Несомненно, еще Петру Первому было известно о связи бороды и экстремизма, и поэтому проведенное им повальное брадобритие мы можем считать первой операцией в рамках глобальной кампании по борьбе с терроризмом. Во времена Петра существовала еще одна в высшей степени эффективная профилактическая процедура – удаление бороды вместе с головой, но, к сожалению, эта процедура больше не считается этической в современном цивилизованном мире.

Можно спекулировать о механизмах связи бороды и экстремизма. Возможно, человек, ежедневно по утрам чисто выбривающий свое лицо, получает такой выброс эндорфинов от этой процедуры, что становится более склонным радоваться немедленным благам жизни, а человек, у которого расческа постоянно застревает в бороде, подвержен активации серотонин-дофаминергической системы и в силу этой активации озабочен благом всего человечества любой ценой, даже ценой кровопускания.

Принимая во внимание ингерентную связь формы и содержания, разумно будет предположить, что повальное удаление бород должно привести к значительному снижению уровня экстремизма и, соответственно, ослаблению склонности к терроризму среди мужского населения нашей планеты. И обойдется это гораздо дешевле, чем повышение благосостояния и образования, пропаганда ненасилия, повальная слежка за Фейсбуком и прочие методы профилактики экстремизма и терроризма, которые уже доказали свою несостоятельность.

Камни и крабы

На берегу моря лежали камушки и нежились на солнце. Они делали это уже так давно, что совершенно не помнили своего происхождения – то ли из брызг магмы, вырвавшейся из подземного заточения в поисках чего-нибудь прохладительного, то ли из дерьма динозавров путем умного процесса петрификации…

Время от времени на пляже и в его окрестностях появлялись и другие персонажи, но как-то быстро сходили со сцены… Ихтиозавры закусывали сельдью иваси, саблезубые тигры приходили поточить зубки о скелеты гигантских китов… Но все прошло… и камни неизменно оставались одни…

Впрочем, один вид таких пришельцев задержался. Это были крабы, похожие на малые десантные баржи, с широким овальным панцирем, скрывающим маленькие клешни и ножки. Крабы прекрасно себя чувствовали в теплых прибрежных водах и никуда уходить не собирались.