Записки бродячего врача - [49]

Шрифт
Интервал

* * *

Зарывание головы в песок обеспечивает достаточный уровень национальной гордости во всех оставшихся на поверхности частях тела.

* * *

Если вы уж совсем не в силах сопротивляться импульсу облагодетельствовать человечество, пожалуйста, наденьте бронежилет, примите таблетку Plan B (morning after)[7] и, самое главное, постарайтесь избегать жертв и разрушений сверх совершенно необходимых.

* * *

И вечный бой… никак не повзрослеет…

* * *

Неверие есть разновидность веры, а верой я обычно не страдаю.

* * *

Существование Божие было доказано столько раз подряд и с такой изощренностью и даже изыском, что последние мои сомнения в Его несуществовании развеялись как дым.

* * *

Фактов скопилось столько, что прозреть истину сквозь них стало совершенно невозможно.

* * *

Сегодня произошло знаменательное событие: впервые за двадцать лет я проспал и опоздал на работу. Есть ли это признак духовного усовершенствования?

* * *

Простительный грех членоугодия.

* * *

Что такое Америка? Это Нью-Йорк и Бостон на Восточном побережье, Лос-Анджелес и Сан-Франсиско – на Западном и Алабама посередине.

* * *

Глупость и невежество не есть необходимые компоненты исключительно религиозного сознания. Среди людей, исповедующих самый ортодоксальный атеизм, таки встречаются безграмотные недоумки.

* * *

Книга простояла на полке так долго, что описанное в ней недалекое будущее превратилось в удивительно достоверное недавнее прошлое.

* * *

Из местной тюрьмы привезли в приемник слегка белогорячечного джентльмена. Он уже успел сурово обличить весь попавшийся по дороге персонал и теперь лежит себе спокойно в отдельной комнатке в компании двух вооруженных полицейских.

Джентльмен прикован к койке за обе руки металлическими наручниками удивительно приятного цвета – одна пара розовая и одна нежно-фиолетовая. Я не удержался и сделал комплимент его чувству цвета.

* * *

«Чем меньше видишь, тем лучше», – сказал офтальмолог.

* * *

Мздоимством поражен не только род человеческий, но и, наверно, все живое.

Вот моя собака, когда я прошу ее сделать что-то, смотрит мне не в глаза, а в руку… Так что вы хотите от чиновников?

* * *

Любовь к истине требует человеческих жертв.

* * *

Дата проведения референдума еще не установлена, но все желающие уже могут ознакомиться с его результатами.

* * *

Никто не поднимается до таких высот благородного негодования, как пойманный вор.

* * *

Некоторые путают духовность с отсутствием либидо. Им хочется создать этакую шкалу духовности – бездуховности, где духовность была бы обратно пропорциональна количеству сексуальных партнеров, выпитого алкоголя и съеденных калорий. Просто и удобно.

* * *

Любая идея, доведенная до абсурда, в абсурд и превращается.

* * *

Легко и приятно любить человечество в целом, абстрактно. Это как онанизм – море кайфа и никаких побочных эффектов: ни тебе детей, ни разбитых сердец, ни счетов за ресторан.

* * *

Взбираясь на пьедестал, помни, что ничто человеческое тебе не чуждо, иначе придется стоять там в лавровом венце и в мокрых штанах.

* * *

Заботиться о водоснабжении, канализации, медицинском обслуживании, топливе и электричестве не так фотогенично, как бороться за национальное освобождение… но жизнь вообще не пикник с барбекю, как говорят американцы…

* * *

Главный педагогический закон: слово «нет» не должно иметь множественных интерпретаций.

* * *

Манифестъ

Нам, интеллектуалам, нечего терять, кроме своих социальных сетей.

Обретем же мы… ну, как обычно… фигу, наверно…

* * *

Избегайте сетовать на свою рассеянность публично. Она у вас могла уже плавно перейти в болезнь Альцгеймера, а вы и не заметили.

* * *

Иногда самое важное медицинское вмешательство – это оставить пациента в покое прямо сейчас.

* * *

Согласно Ходже Насреддину, сколько ни повторяй «халва, халва», во рту сладко не станет. Не знаю насчет халвы, но если настойчиво повторять «говно, говно», то во рту очень скоро появится вполне определенный вкус. Именно поэтому я ограничиваю свое участие в политических дискуссиях.

* * *

Цивилизованный мир довольно часто находит себя перед двуединой задачей: решить, которую именно из сцепившихся фракций разбойников нужно бомбардировать, и одновременно чувствовать себя полными идиотами за то, что вообще вмешались.

* * *

Ведь если бы царские сатрапы удушили Толстого и Достоевского в колыбели, а мы все многими поколениями проходили в школе только Пушкина и Чехова (в крайнем случае Сашу Черного), то сегодня мы бы жили в совершенно другом, гораздо лучшем мире.

* * *

Ничто так не улучшает память, как боль.

* * *

Снимку легких были назначены антибиотики и мочегонные. Потом пришел д-р Раскин, велел отправить снимок в мусорную корзину и сделать новый, и пациент скоропостижно выздоровел.

* * *

В век доказательной медицины мы уже знаем, что Щербаков был не прав, заявляя: «Того не вылечишь, кто не больной».

Наоборот, чем здоровее пациент, тем лучше результаты лечения.

* * *

Чума приходит и уходит, а кушать хочется всегда.

* * *

У КОВИДа, несомненно, есть еврейские корни. Он прощается (до следующей волны), но не уходит.

* * *

Человеческий организм имеет омерзительную привычку не соответствовать самым блестящим биомедицинским теориям.


Рекомендуем почитать
История прозы в описаниях Земли

«Надо уезжать – но куда? Надо оставаться – но где найти место?» Мировые катаклизмы последних лет сформировали у многих из нас чувство реальной и трансцендентальной бездомности и заставили переосмыслить наше отношение к пространству и географии. Книга Станислава Снытко «История прозы в описаниях Земли» – художественное исследование новых временных и пространственных условий, хроника изоляции и одновременно попытка приоткрыть дверь в замкнутое сознание. Пристанищем одиночки, утратившего чувство дома, здесь становятся литература и история: он странствует через кроличьи норы в самой их ткани и примеряет на себя самый разный опыт.


Четыре месяца темноты

Получив редкое и невостребованное образование, нейробиолог Кирилл Озеров приходит на спор работать в школу. Здесь он сталкивается с неуправляемыми подростками, буллингом и усталыми учителями, которых давит система. Озеров полон энергии и энтузиазма. В борьбе с царящим вокруг хаосом молодой специалист быстро приобретает союзников и наживает врагов. Каждая глава романа "Четыре месяца темноты" посвящена отдельному персонажу. Вы увидите события, произошедшие в Городе Дождей, глазами совершенно разных героев. Одарённый мальчик и загадочный сторож, живущий в подвале школы.


Айзек и яйцо

МГНОВЕННЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР THE SATURDAY TIMES. ИДЕАЛЬНО ДЛЯ ПОКЛОННИКОВ ФРЕДРИКА БАКМАНА. Иногда, чтобы выбраться из дебрей, нужно в них зайти. Айзек стоит на мосту в одиночестве. Он сломлен, разбит и не знает, как ему жить дальше. От отчаяния он кричит куда-то вниз, в реку. А потом вдруг слышит ответ. Крик – возможно, даже более отчаянный, чем его собственный. Айзек следует за звуком в лес. И то, что он там находит, меняет все. Эта история может показаться вам знакомой. Потерянный человек и нежданный гость, который станет его другом, но не сможет остаться навсегда.


Замки

Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.


Холмы, освещенные солнцем

«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.


Ты очень мне нравишься. Переписка 1995-1996

Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.