Записки бродячего врача - [48]

Шрифт
Интервал

* * *

Ротонда на карибском курорте для совершения бракосочетаний. Туда ведет только одна довольно узкая дорожка, и со всех сторон – ров с водой, замаскированный под экзотический бассейн с лилиями и аллигаторами. Поздно, значит, поздно…

* * *

Память работает как центрифуга – она отжимает и выбрасывает пустые вечера, унылые уик-энды и бесцельно прожитые годы, и остается концентрат счастливого детства, кипучей молодости и плодотворной зрелости.

* * *

Число детей, зверей и гостей в доме достигло такого уровня, что для того, чтобы побыть наедине с женой, приходилось уезжать в мотель, снимать комнату на вечер и регистрироваться под чужим именем.

* * *

Саня (три с половиной года): «Когда я была большая, я любила папино пиво».

Бывают же причуды памяти…

* * *

Медицина – дело мутное. И только поэтому мне до сих пор платят зарплату, а не заменили меня на дрессированный арифмометр.

* * *

Я, наверно, происхожу не от обезьяны, как все приличные люди, а от белки.

Собираясь погулять по Нью-Йорку, поехать на два дня с палаткой на озеро, переехать на жительство в другую страну, я лихорадочно рассовываю деньги, документы (в бесчисленных копиях), батарейки, солонки, носовые платки по разным карманам, кошелькам, сумкам и чемоданам. На всякий пожарный, медицинский и геополитический случай.

И нахожу это все не тогда, когда надо (то, что на самом деле оказалось надо, я благополучно забыл дома), а лет через пять при ремонте жилища, переезде в очередную страну или при какой-нибудь еще катастрофе глобального масштаба.

Так вот, доктор, это следует лечить или пройдет само?

* * *

Впервые песнопения шакалов я услышал недалеко от ливанской границы и был совершенно уверен, что население ближайшей деревни оплакивает уход дорогого человека, но тут мимо меня в направлении от источника горестных звуков рысцой проскакали кибуцные коровы, до того мирно пасшиеся в негустых зарослях кустарникового дуба, и случившиеся рядом лесники открыли мне истину.

* * *

Я человек, ушибленный еврейским воспитанием, и, наверно, поэтому ребенок, прыгающий босиком по особо глубокой, холодной и грязной луже, а потом моющий в той же луже голову, не вызывает у меня никаких позывов употребить родительскую власть.

* * *

Есть страны, в которых государственная статистика генерирует не данные, а поздравления гордому народу и его мудрому руководству.

* * *

Если бы на этом свете вовсе не существовало докторов, и в особенности психиатров, то было бы прекрасно; по крайней мере, люди не так бы часто стреляли в ближних своих разрывными пулями и убивали бы их насмерть.

* * *

В целях борьбы с язвой либерализма все дома терпимости переименовываются в дома нетерпимости.

* * *

Стремление образованность показать относится к самым простительным из грехов.

* * *

Доводы разума бессильны, если людям доставляет удовольствие биться в истерике.

* * *

Если человек готов отдать жизнь за право антисемита публично отрицать Холокост – этот человек еврей.

* * *

Современная психология, будучи по-прежнему разновидностью шаманизма, перешла на эзотерический язык, чтобы отпугивать непосвященных.

* * *

Ружье и гуманизм висели рядышком на стене и терпеливо дожидались третьего акта.

* * *

Ничто так не стимулирует дискуссию, как подмена сущностей в процессе оной.

* * *

Урок марксизма. Как свобода, так и необходимость познали нас в особо жестокой форме практически одновременно.

* * *

Аскеза: последние тридцать пять лет пью чай из одного и того же хрустального стакана в серебряном подстаканнике с лебедями.

* * *

Чем отличается вражеский след от абсолютно черной кошки?

Тем, что для того, чтобы долго и упорно искать абсолютно черную кошку, непременно нужна абсолютно темная комната. А вражеский след можно искать и при свете экрана телевизора.

* * *

Проблема наркомании в русских народных сказках: «… а смерть Кощея на конце иглы…»

* * *

Если с гремучей змеей обращаться как с человеком, она, скорее всего, будет продолжать вести себя как гремучая змея.

Если с человеком обращаться как с гремучей змеей, то ситуация менее предсказуема, но высокие сапоги и крепкая длинная палка определенно не помешают.

* * *

Самым последним решением Палаты мер и весов стало утверждение новой единицы миролюбия. Теперь миролюбие будет измеряться в мегатоннах тротилового эквивалента.

* * *

В магазине спорттоваров на прилавке в соответствующем отделе стоит некая штуковина, больше всего напоминающая противотанковое ружье времен Второй мировой войны и, по-видимому, им и являющаяся.

В спальню она не влезет, но если установить ее у дома на крылечке так, чтобы было видно прохожим, то на табличках «Осторожно, злая собака!» и «Я не буду звать шерифа» можно вполне сэкономить.

* * *

Занимательная физика

Непредубежденный наблюдатель, следящий за событиями в некоторых странах, не может не прийти к заключению, что процесс озверения человека занимает гораздо меньше времени (t) и энергии (Е), чем процесс очеловечивания зверя. И единственное объяснение этому феномену лежит в законе гравитации. Падать легче, чем взбираться.

* * *

Греция потребовала репарации от Ирана за пограничный инцидент, приведшей к гибели трехсот греческих военнослужащих и их командира с позывными «Леонид».


Рекомендуем почитать
Четыре месяца темноты

Получив редкое и невостребованное образование, нейробиолог Кирилл Озеров приходит на спор работать в школу. Здесь он сталкивается с неуправляемыми подростками, буллингом и усталыми учителями, которых давит система. Озеров полон энергии и энтузиазма. В борьбе с царящим вокруг хаосом молодой специалист быстро приобретает союзников и наживает врагов. Каждая глава романа "Четыре месяца темноты" посвящена отдельному персонажу. Вы увидите события, произошедшие в Городе Дождей, глазами совершенно разных героев. Одарённый мальчик и загадочный сторож, живущий в подвале школы.


Айзек и яйцо

МГНОВЕННЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР THE SATURDAY TIMES. ИДЕАЛЬНО ДЛЯ ПОКЛОННИКОВ ФРЕДРИКА БАКМАНА. Иногда, чтобы выбраться из дебрей, нужно в них зайти. Айзек стоит на мосту в одиночестве. Он сломлен, разбит и не знает, как ему жить дальше. От отчаяния он кричит куда-то вниз, в реку. А потом вдруг слышит ответ. Крик – возможно, даже более отчаянный, чем его собственный. Айзек следует за звуком в лес. И то, что он там находит, меняет все. Эта история может показаться вам знакомой. Потерянный человек и нежданный гость, который станет его другом, но не сможет остаться навсегда.


Полдетства. Как сейчас помню…

«Все взрослые когда-то были детьми, но не все они об этом помнят», – писал Антуан де Сент-Экзюпери. «Полдетства» – это сборник ярких, захватывающих историй, адресованных ребенку, живущему внутри нас. Озорное детство в военном городке в чужой стране, первые друзья и первые влюбленности, жизнь советской семьи в середине семидесятых глазами маленького мальчика и взрослого мужчины много лет спустя. Автору сборника повезло сохранить эти воспоминания и подобрать правильные слова для того, чтобы поделиться ими с другими.


Замки

Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.


Холмы, освещенные солнцем

«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.


Ты очень мне нравишься. Переписка 1995-1996

Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.