Записки бродячего врача - [46]

По крайней мере, так думал Ковбой Джо и очень мучился. У него даже начались поллюции еженощно, и ему приходилось менять исподние портки почти каждую неделю.

В конце концов Джо решил поехать к Психотерапевту в Большой Город.

Большой Город находился совсем близко, в трехстах милях. Официально он назывался Скажи-Правду-а-то-Будет-Хуже, но этим названием почему-то никто не пользовался. В городе была одна улица, называвшаяся Главной улицей, и одна площадь, называвшаяся по-испански Площадью – Плазой. Население города составляли Судья, Шериф, Доктор, Психотерапевт и Гробовщик с чадами, рабами и домочадцами. Кроме того, там было довольно уже большое христианско-басурманское кладбище, куда неизбежно попадали все путешественники, задержавшиеся больше чем следует в Большом Городе.

Ковбой Джо доехал до Большого Города, привязал кобылу к виселице на Плазе и зашел к Психотерапевту.

В приемной Психотерапевта на столе сидел попугай марабу и кричал: «Пиастры! Пиастры!» В прошлой жизни Психотерапевт был пиратом, но потом ему надоел карибский климат и он переквалифицировался.

Сам Психотерапевт лежал на своем психоаналитическом диване под большой звездой Давида на стене и ел баранью ногу, запеченную в сметане. Справа от него на полу лежал заряженный винчестер на случай осложнений групповой психотерапии. Судя по количеству пулевых пробоин в стене, осложнения случались довольно часто.

Психотерапевт спросил: «Ну, шо надо?» – и Ковбой Джо изложил ему свою проблему.

Психотерапевт с сожалением швырнул обглоданную кость в окно, подумал минут двенадцать над этой уникальной ситуацией (а может, просто прислушивался к продвижению бараньей ноги по своему пищеварительному тракту) и сказал:

– Элементарно, дорогой Ковбой Джо! Раскрась свою кобылу в голубой цвет – банка с краской в приемной, – поезжай к Красотке Мэри и встань под ее окном. Красотка Мэри откроет окно, удивится и спросит: «What a fuck?! Почему у тебя кобыла такая голубая? Ты что, гей?» А ты ей скажи: «Нет, Мэри, я не гей. Давай трахнемся!» Должно сработать. А если нет – приезжай опять сюда, что-нибудь придумаем. Положи гонорар в ту жестянку с патронами.

Сказано – сделано.

Выкрасил Ковбой Джо свою кобылу в голубой цвет, доехал до Красотки Мэри и терпеливо встал под ее окнами.

На третий день Красотка Мэри оторвалась от интернета, взглянула в окно и закричала: «Джо!!! Где тебя носило? Скорее поднимайся наверх и давай трахнемся!»

…Когда они уже больше не могли и просто лежали рядышком на шкуре бизона, Красотка Мэри потянулась и сказала:

– Да, кстати, Джо, когда будешь в Большом Городе в следующий раз, не забудь пристрелить Психотерапевта. Смотри, что он с бедной кобылой сделал!

Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда в XXI веке

Неделя у доктора Джекилла вышла какая-то особенно плохая.

Белые и черные бездомные наркоманы, гордые своими правами, третировали его как хотели, не отрываясь даже от своих телевизоров и телефонов, когда он приходил с ежедневным обходом.

Вполне интеллигентные люди спрашивали, на основании чего он решил, что девяностолетнему очень больному человеку нельзя сделать операцию по удалению всего толстого кишечника? И он на протяжении сорока минут терпеливо объяснял, что отрезать кишку и сшить то, что осталось, конец в конец, можно, но вот дожить потом до выписки из больницы уже не получится. И что трудно принимать какие-либо решения согласно анализам, которые по четным дням показывают улучшение, а по нечетным ухудшение. И что заключение компьютерной томографии на полутора страницах переводится на человеческий язык всего двумя словами: «Плохи дела». И что человеку необязательно умирать нанизанным на десяток трубок во всех частях тела, есть и другие варианты.

Интеллигентные люди бились в тенетах своей информированной ответственности не в силах принять никакого решения, и доктор Джекилл бился и кровоточил вместе с ними. И так шесть дней подряд, причем каждый день дискуссия начиналась с одного и того же места. А больной никак не умирал.

Остальные пациенты тоже выздоравливать отказывались.

Начальство присылало ему электронные письма с требованиями по дальнейшему улучшению имиджа и финансовой стабильности, он привычно их игнорировал, но появилось ощущение, что это ему вот-вот аукнется.

К концу недели ночью доктору Джекиллу приключился сон…

Он спускался по дороге среди выжженных солнцем песчаных холмов к маленькому городку, застроенному охряными хрущевскими пятиэтажками. По городку бегали полуголые кошки. С каждой из них было содрано полшкуры, что не мешало им бодро бегать, хотя и было понятно, что скоро они все умрут, потому что так жить нельзя.

На детской площадке между домами сидели и свежевали живых кошек двое. Один был огромный амбал пещерного вида, но главным был его напарник, маленький вертлявый идиот с текущей изо рта слюной, который, однако, все понимал и умело действовал ножом. Вокруг стояли и наблюдали стайки счастливых детей, а взрослые шли мимо по своим делам как ни в чем не бывало.

Инстинкт самосохранения не покидал доктора Джекилла даже во сне; он четко осознал, что если сказать что-то этой парочке, то его в лучшем случае засмеют, а в худшем забьют ногами…