Записки бойца Армии теней - [4]

- Я самый молодой из всех тамошних стариков! - шутит он. Но так было и будет всегда - он моложе своих ровесников и даже иных юнцов.

Николай Черкашин

27.01.2010

Вместо предисловия

Выполнив наказ бывших моих учеников, посвящаю этот труд юности новой России! За помощь благодарю: Е.Болотова, А.Перхова, Н.Черкашина, Ю.Апенченко, кураторий "Шлосс-Эттерсбург" и еванг. пастора Томаса Зайделя, Мартина Станковского, Ярослава Трушновича, Объединение гимназистов 1-ой Русско-Сербской гимназии (Нью-Йорк), Феликса Бернинэ, франц. историка Анри Ногера, экс.министра Кристиана Пино и многих - многих других!

Ein - zwei... Ein - zwei... Links - links...

- Раз - два... Левой... левой..

- Вы слышите грохот кованных сапог? Не забывайте его!!!

1938... 1939... 1940... 1941... Как цунами, орды нацистов обрушились на Европу, не оставляя позади себя ничего, кроме руин, опустошения, варварских расправ и террора. Как мы до этого дошли? Ведь Германия высказывала желание " прийти к дружескому с другими народами урегулированию спорных проблем". - Так публично заявлял Гитлер. Но с 1934 года он уже не скрывает перед своими приближенными, что "Германия не будет настоящей Германией, пока не станет всей Европой". И он маневрирует, чтобы одного за другим нейтрализовать своих противников, поощряемый нерешительностью, скорее пособничеством, правителей западных демократий.

- Значит, я сделаю так и направлюсь сюда...

- Пусть будет так! Делайте, пожалуйста!

- Я веду переговоры, и мы договариваемся... Я подписываю, мы подписываем соглашения, в узком интимном кругу...  "Усатик" тоже договаривается, тоже подписывает соглашения:

-"Потерпите, шут вас возьми! Я еще не готов!"

- Наплевать на другие нации и народы! Они не более, как разменная монета. Ein - zwei... Ein - zwei... Links - links... Левой.. левой.. После Австрии и Испании на очереди Чехословакия, Венгрия, Польша, Дания, Голландия, Бельгия. Франция, Румыния, Югославия, Греция, СССР. При каждой остановке на этом "Крестовом походе" парламентарии нового образца двух лагерей ездили друг к другу с визитом, чтобы сказать "Чур меня!" и выторговывать соглашения за счет третьих стран. Беспечность правителей и предательство генералов, или наоборот, если не всё вместе под одной крышей, развернули красный ковер для триумфальных встреч. 

"Heili, heilo... Heili, heilo... Heili, heilo, heila... ha... ha... ha... ha... ha.. ha..." - распевали покорители в расстегнутых мундирах, с закатанными рукавами, маршируя в пыли дорог среди полей с недозревшей пшеницей. Из Кубка Коллективной Безопасности, разбитого под удвоенными ударами наших волшебников-подмастерьев на тысячу кусков, народы посыпались прахом. И понадобится много времени и крови, чтобы вновь его склеить. Дряхлые старики и провалившиеся на выборах нежеланные политики всплыли на поверхность мутной водицы, чтобы внедрить "то, над чем они работали так долго, но чего так и не достигли". И "Квислинги" местного производства воздают почести Оккупанту и поют льстивые оды его величию. 

"Heili, heilo... Heili, heilo... Heili, heilo, heila... ha... ha... ha... ha... ha.. ha...". Порабощенные народы волей или неволей работают на гитлеровскую военную машину. Экономика оккупированных стран систематически разворовывается. Самые бедные категории населения, кто не в состоянии отовариваться на черном рынке, осуждаются на голодное существование. Собственность, принадлежащая патриотам, арестованным и сосланным на уничтожение евреям, и та, которая являлась государственной музейной коллекцией - художественные картины, стильная мебель, драгоценности и т.д. - была бесцеремонно разграблена в пользу "бонз" 3-его Рейха.

Но чем более оккупированные страны облагались налогами, давлениям, голоду, тем более крепли и разрастались оппозиции и сопротивление. Организованное Сопротивление вооружалось, переходило в атаку. Соответственно возрастали и репрессии со стороны оккупантов. Поезда с вагонами для скота потянули к центру Германии и к ее концентрационным лагерям и лагерям уничтожения патриотов и евреев всех оккупированных европейских стран, цвет их юности и их культуры. Сотни тысяч военнопленных всех стран влачили жалкое существование в бесчисленных лагерях. Под влиянием голода или пропаганды, ведомой некоторыми из них и обвинявших самих же себя, большинство покорилось своим узурпаторам и согласилось на безропотное существование. Малое же число отказалось от рабства. Бежать, чтобы продолжить борьбу стало ее целью. Клыки ищеек, штрафные лагеря, виселица и расстрел, - ничто не смогло заглушить волю стать свободным и продолжить борьбу. Неудачи товарищей служили уроком для тех, кто, несмотря ни на что, так и не отказался идти на риск.  

Глава 1. ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРОШЛОЕ

Они меня жгли огнем, били чертежной рейсшиной и плеткой из воловьих жил, сжимали голову удавкой, накладывая её на глаза и закручивая на затылке - шнур врезался в переносицу; рвали тело щипцами; пилили предплечья расческами; наручниками стягивали запястья; кололи иглами. Боль жгла не переставая. И я думал, что страшнее и больнее им уже ничего не придумать. Но вот они приказали мне раздеться догола и повели по узким, еле освещенным крутым ступенькам, куда-то во мрак, всё ниже и ниже, будто в преисподнюю. С лязгом открыли железную ржавую дверь и с силой толкнули внутрь. Тело, будто кипятком, ожег ледяной пол, но я лежу неподвижно минуту, другую. Потом не выдерживаю и приподнимаюсь. Из зарешеченного окна, за которым темнота, в комнату струится облачко пара. Я догадываюсь, куда меня вбросили: мне рассказывали об этом. Морозильник! Пол, как лед. Я ужаснулся. Потом меня охватила страшная злоба, и я заметался. Вспомнил огонек в холодных глазах следователя, ухмылку на тонких губах: -"На отдых его!"... - Скоты! Нелюди! - сжимал я израненные пальцы. Уперся плечом в холодную серую стену. Во рту было сухо, горело, и я зарыдал без слез от бессилия. Распухшее от побоев тело болело, разбитые в кровь ступни ног приклеивались к бетонному полу. Я начал быстро ходить, но вскоре охватила апатия, вялость. И не было сил их превозмочь. Я присел на корточки, сжался в комок, обхватил колени и уткнулся в них носом. Ноги вскоре заломило. Закололо в ступнях. И тут в дальнем углу я увидел тряпочку. Схватил ее, присел на неё на цыпочках. Долго ноги не выдержали, задрожали от напряжения. Тонкая боль схватила суставы. Лизнул руку языком, - холодная. Тепло медленно уходило из меня...  "Ничего не добьетесь!" - сорвался с места и кинулся на ледяной пол всей грудью: пусть лучше погибну от пневмонии! Меня вскоре начала бить судорога, тело изгибалось, корчилось и подпрыгивало в конвульсиях. О бетон разбил подбородок. Снова сел на корточки, наступив кончиками пальцев на тряпочку. Уткнулся в колени и стал ждать конца, медленно прощаясь с собой и с миром. Почему-то вспомнилась бабушка, и я окунулся в прошлое.