Записки археографа - [45]
Какие-либо упоминания о волхвах отсутствуют в епитимийнике епископа Максима. Вряд ли это упущение случайно. Волхвы не упоминаются и в других южнорусских документах покаянного права, возникших в XII в. Для южнорусского духовенства, по-видимому, актуальнее была борьба с ересями. Епитимийник Максима, упоминая о ересях, позволяет представить их характер. В епитимийнике содержится запрещение самому назначать себе епитимью. Тайный аскетизм, осуждаемый Максимом, был свойственен богомилам[354]. Богомильская ересь была широко распространена в XI и XII вв. в Византии, на Балканах и на Руси [355].
Логическим развитием суждений о киевских пирах, содержащихся в сочинении митрополита Иоанна I, андреевского игумена Григория, стала 53-я статья епитимийника епископа Максима, запрещавшая «покаяльникам» посещать пиры. Максим требует от них «оуклонятися всакых песней бтсовских, гусли и сопели, плысания, игр нечистых, ненавидимых паче же ш бога скоморохов и кудес, и кущуня, и смехъ»[356].
Этот перечень светских развлечений по полноте не имеет равных в древнерусской письменности.
Наряду с оригинальными статьями, в епитимийнике Максима мы можем найти и явно устаревшие, чьё появление может быть объяснено только некритическим отношением епископа Максима к источникам. К числу таковых относится разрешение ставить в священники человека, имеющего семью, не оформленную по обрядам христианства, но венчавшегося перед поставлением (ст. 8). Эта статья, звучащая во второй половине XII в. анахронизмом, оказалась в составе епитимийника Максима, по всей вероятности, из-за авторитетности источника, из которого она была взята Максимом, – из Заповеди… митрополита Георгия, созданной в конце 60-х – начале 70-х гг. XI в.
Особая ценность епитимийника в том, что он стал важной вехой в истории развития древнерусского покаянного права. Тесные контакты между белгородским епископом Максимом и главой новгородской церкви архиепископом Ильёй обусловили известность епитимийника Максима в Новгороде. Положения этого документа широко используются в ряде памятников новгородского покаянного права конца XII в.
1973 г.
Развитие новгородской практики покаянной дисциплины: правило Аще двоеженец второй половины XII – конца XIII века[357]
Новгородская традиция покаянной дисциплины отразилась в Правиле Аще двоеженец. Это Правило, встречающееся в канонических сборниках XIV-XVII вв., было опубликовано С. И. Смирновым по сборнику XV-XVI вв.[358]
Исследователь считал временем возникновения Правила XIV век[359]. Но датировка документа и история его возникновения могут быть существенным образом дополнены в результате привлечения других, не использованных С. И. Смирновым, списков Правила. Укажем на эти списки. Один из текстов помещается в каноническом сборнике XVI в.[360] В этом тексте опущено ряд статей, имеющихся в тексте, опубликованном С. И. Смирновым. Отсутствуют или значительно сокращены статьи – по нумерации
С. И. Смирнова – 8, 11, 17, 19, 23-26, 32-39, 40, 45. Большой интерес представляет список Правила в каноническом сборнике XVII в.[361] Этот список является особой редакцией Правила, отличающейся от опубликованной. Характеристику этой редакции мы дадим ниже. Наконец, в Номоканоне особого состава XVI в. содержится отрывок из Правила, дающий важные варианты к тексту, опубликованному С. И. Смирновым. Справедливо считая Вопрошание Кириково главным источником Правила, С. И. Смирнов доказывал, что 22 из 55 статей Правила имеют своим источником Вопрошание Кириково в редакции Новгородской Софийской Кормчей 1280 г. Однако ряд статей Правила противоречат Вопрошанию. С. И. Смирнов объяснял это отличием церковной практики, зафиксированной в Правиле, от церковной теории, отразившейся в Вопрошании.
Выводы С. И. Смирнова нуждаются в уточнении. Прежде всего, противоречия между Правилом и Вопрошанием встречаются чаще, чем было отмечено в исследовании С. И. Смирнова. Так, 16-я статья Правила[362] близка к 57-й ст. Вопрошания Кирикова.
Сохранение в Правиле статей (14, 16), которые могли быть использованы как источники Канонических ответов епископа Нифонта, позволяет по-иному представить себе историю Правила. Противоречивость объединения канонических статей Нифонта и положений, отвергнутых в своё время епископом, свидетельствует о том, что Правило не носило официального характера.
Использование ряда статей, бывших в распоряжении у Кирика, а также самого Вопрошания, позволяет считать составителя Правила новгородцем.
Большое значение для истории древнерусского церковного права имеет вопрос о том, в каком объёме в Правиле представлены Канонические ответы Нифонта. Больше всего использовалось собственно Вопрошание Кириково. В значительно меньшей степени привлекалось Вопрошание Саввы – его влияние чувствуется в двух статьях: 23 (Савв. 3) и 15 (Савв. 4). Совершенно не использованными остались вопросы будущего новгородского архиепископа, а в момент возникновения
