Запертая комната. Убийца полицейских. Террористы - [33]

Справа и слева от двери прижались к стене Рённ и Гунвальд Ларссон. Оба держали в руках пистолеты, Гунвальд Ларссон – свой личный «Смит-энд-Вессон 38 мастер», Рённ – обыкновенный «вальтер», калибра 7,65 миллиметра. Прямо перед дверью стоял Кольберг. Лестничная клетка за его спиной была битком набита людьми: тут были и Цакриссон, и эксперт по газам, и проводник с собакой, и оба инспектора, и рядовые полицейские с автоматами в пуленепробиваемых жилетах.

Бульдозер Ульссон, по всем данным, находился в лифте.

«Ох уж это оружие», – подумал Кольберг, следя глазами за секундной стрелкой на часах Гунвальда Ларссона; сам он был безоружен.

Осталось тридцать четыре секунды…

У Гунвальда Ларссона были часы высшего класса, они показывали время с исключительной точностью.

В душе Кольберга не было ни капли страха. Он слишком много лет прослужил в полиции, чтобы бояться таких субъектов, как Мальмстрём и Мурен.

Интересно, о чем они говорят и думают, закрывшись там со своими запасами оружия и трусов, горами гусиного паштета и русской икры?..

Шестнадцать секунд…

Один из них – очевидно, Мурен, – судя по словам Мауритссона, большой гурман. Вполне простительная слабость, Кольберг и сам страстно любил вкусно поесть.

Восемь секунд…

Что будет со всем этим добром, когда Мальмстрёма и Мурена закуют в наручники и увезут?

Может, Мурен уступит ему свои припасы по недорогой цене?

Или это будет скупка краденого?..

Две секунды.

Русская икра, особенно та, с золотой крышечкой…

Секунда.

Всё.

Он нажал кнопку звонка.

Точка-тире… пауза… четыре точки… пауза… тире-точка.

Все замерли в ожидании.

Кто-то шумно перевел дух.

Потом скрипнул чей-то башмак.

Цакриссон звякнул пистолетом.

Звякнуть пистолетом – это ведь надо суметь!

Звяк-бряк… Смешное слово.

У Кольберга забурчало в животе. Должно быть, от мыслей об икре.

Рефлекс, как у павловских собак.

А за дверью – ни звука.

Две минуты прошло, и хоть бы что.

По плану полагалось выждать еще десять минут и повторить сигнал.

Кольберг поднял руку, давая понять, чтобы освободили лестничную площадку.

Подчиняясь его приказу, Цакриссон и проводник с собакой поднялись на несколько ступенек вверх, а эксперт по газам спустился вниз.

Рённ и Гунвальд Ларссон остались на своих местах.

Кольберг хорошо помнил план, но не менее хорошо он знал, что Гунвальд Ларссон отнюдь не намерен следовать намеченной схеме.

Поэтому он и сам отошел в сторонку.

Гунвальд Ларссон встал перед дверью и смерил ее взглядом. Ничего, можно справиться…

Гунвальд Ларссон одержим страстью вышибать двери, подумал Кольберг. Правда, он почти всегда проделывал это весьма успешно. Но Кольберг был принципиальным противником таких методов, поэтому он отрицательно покачал головой и всем лицом изобразил неодобрение.

Как и следовало ожидать, его мимика не возымела никакого действия. Гунвальд Ларссон отступил на несколько шагов и уперся правым плечом в стену.

Рённ приготовился поддержать его маневр.

Гунвальд Ларссон чуть присел и напрягся, выставив вперед левое плечо, – живой таран весом сто восемь килограммов, ростом сто девяносто два сантиметра.

Разумеется, Кольберг тоже изготовился, раз уж дело приняло такой оборот.

Однако того, что случилось в следующую минуту, никто не мог предвидеть.

Гунвальд Ларссон бросился на дверь, и она распахнулась с такой легкостью, будто ее и не было вовсе.

Не встретив никакого сопротивления, Гунвальд Ларссон влетел в квартиру, с разгона промчался в наклонном положении через комнату, словно сорванный ураганом подъемный кран, и въехал головой в подоконник. Подчиняясь закону инерции, его могучее тело описало в воздухе дугу, да такую широкую, что Гунвальд Ларссон пробил задом стекло и вывалился наружу вместе с тучей мелких и крупных осколков. В самую что ни на есть последнюю секунду он выпустил пистолет и ухватился за раму. И повис высоко над землей, зацепившись правой рукой и правой ногой. Из глубоких порезов в руке хлестала кровь, штанина тоже окрасилась в алый цвет.

Рённ двигался не столь проворно, однако успел перемахнуть через порог как раз в тот момент, когда дверь со скрипом качнулась обратно. Она ударила его наотмашь в лоб, он выронил пистолет и упал навзничь на лестничную площадку.

Как только дверь после столкновения с Рённом распахнулась вторично, в квартиру ворвался Кольберг. Окинув комнату взглядом, он убедился, что в ней никого нет, если не считать руки и ноги Гунвальда Ларссона, бросился к окну и ухватился за ногу обеими руками.

Опасность того, что Гунвальд Ларссон упадет и разобьется насмерть, была весьма реальной. Навалившись всем телом на его правую ногу, Кольберг изловчился и поймал левую руку коллеги, которой тот силился дотянуться до окна. Несколько секунд чаша весов колебалась, и у обоих было такое чувство, что они вот-вот полетят вниз. Но Гунвальд Ларссон крепко держался исполосованной правой рукой, и, напрягая все силы, Кольберг ухитрился втянуть своего незадачливого товарища на подоконник, где он, хотя и сильно пострадавший, был в относительной безопасности.

В эту минуту Рённ, не потерявший, слава богу, сознания, пересек порог на четвереньках и принялся искать оброненный пистолет.