Запечатанное письмо - [3]

В этот момент к ним подошел шотландец.

— Очень досадно, миссис Кодрингтон, — докладывал он, — но в магазине нашлось всего восемь кистей пурпурного цвета. Я велел управляющему, как только они получат новую партию, прислать недостающее количество к вам на Экклестон-сквер.

Перед внутренним взором Фидо мгновенно предстали высокие белые стены здания в Белгравии, которое она когда-то называла своим домом.

— Вы поселились в том же доме? — взволнованно спросила она у Хелен. — Вам удалось отказать арендаторам?

— Да, дорогая, все в том же, — ответила Хелен. — Мы с Гарри вернулись к прежнему образу жизни, как к вынутому из гардероба старому шерстяному плащу, изъеденному молью.

— Кажется, это у Троллопа[4] кто-то говорит девушке: «Не позволяй ему уводить тебя дальше Экклестон-сквер»? — вставил полковник Андерсон.

Фидо смеется.

— Да, он до сих пор остается последним оплотом респектабельности.

— Вы тоже живете в Белгравии, мисс Фейтфул?

— Нет, я из Блумсберри, — уточнила она слегка виновато. — Я одна из «новых женщин», таким не полагается обитать на Экклестон-сквер.

— Даже «издателю ее величества»?

— Думаю, именно из-за этого титула. Нет, я живу скромно и одиноко на Тэвитон-стрит, читаю за завтраком «Таймс», что крайне смущает мою горничную.

Все дружно рассмеялись.

— Я как раз направлялась домой после утра, проведенного в моей шумной конторе, она находится вон там, в доме под номером 83. — Фидо указала рукой вдоль Фаррингдон-стрит. — Сейчас там набирается ежедневная газета «Друг народа»,[5] а завтра она пойдет в типографию.

— Наверное, очень интересно! — пробормотала Хелен.

— Ничего особенного. Помощники удивительно упрямые, а бумага коробится от жары!

Фидо говорила спокойно, хотя в душе она была задета явным равнодушием подруги к делу, в котором она видела смысл всей своей жизни. Порой, проснувшись, она вся трепетала от радости, что занимается издательским делом, а не осталась просто младшим отпрыском многочисленного семейства преподобного Фердинанда Фейтфула.

— Я возьму на стоянке кеб, — предложил Андерсон, — и развезу вас по домам, дамы. Не возражаете?

— У меня идея получше! — воскликнула Хелен. — С тех пор как я прочла о подземной железной дороге,[6] я мечтаю спуститься в этот ад.

Фидо улыбнулась, вспоминая, что значит быть втянутой в орбиту этой женщины с ее неожиданными прихотями и неистребимым жизнелюбием.

— Не хочу тебя разочаровывать, но там вполне респектабельно.

— Ты уже побывала там?

— Еще нет. Но, между прочим, мой врач считает, что мне это было бы полезно, — неожиданно для себя заявила Фидо.

— Моя подруга страдает астмой, — пояснила Хелен полковнику.

«Моя подруга»! Эти два слова кружат Фидо голову.

— Метро — необычайно удобное новшество, — сказал он, — и, конечно, передвигаешься в нем быстрее, чем по переполненным улицам.

— Тогда вперед! В путешествие во чрево земли!

Рука без перчатки теплой змейкой скользнула под локоть Фидо.

Их путь лежал через новую строительную площадку. Андерсон поддерживал дам на хлипких дощатых мостках, желтая юбка Хелен раскачивалась колоколом. На разрытом пустыре сотни тачек, лопаты так и мелькали в руках землекопов, чьи загорелые лбы напомнили Фидо скучные лекции о приемах художественного изображения лица, которые она недавно посещала в миссионерской школе Компании Южных морей.

— Я едва узнаю Лондон — он протягивает свои щупальца во все стороны, — заметила Хелен.

— Да, а правительство с прискорбным равнодушием относится к нуждам бедняков, — живо откликнулась Фидо, — застройщики тысячами сгоняют их с прежнего места жительства…

Но Хелен ничего не ответила, а лишь остановилась и смахнула соринку с оборки юбки, и Фидо поняла, что ее подругу по-прежнему не волнуют подобные вещи. Прежняя, то есть молодая, Фидо тоже не слишком интересовалась положением народа, а если и знала что-то, то лишь по впечатлениям от поездок с матерью в Сюррей по приходским делам. Тогда ее интересовала не статистика, а романы, балы и удачные браки. Но за прошедшие семь лет разлуки взгляды Фидо серьезно изменились, и теперь, похоже, их с Хелен разделяет зияющая пропасть.

Увидев, как сверкают в проникающих через застекленную крышу солнечных лучах позолоченные буквы названия станции «Локаст», Хелен возмутилась:

— Но мы вовсе не под землей!

— Одна из многих добродетелей — терпение, — наставительно пробормотал полковник Андерсон, помогая дамам войти в уютный вагон первого класса.

Белые стены, диваны красного дерева, зеркала, прекрасная ковровая дорожка — вагон напоминает гостиную, отметила про себя Фидо. Из подвешенных к потолку газовых светильников в форме шара льется свет, бледный, но вполне достаточный даже для того, чтобы читать, и странный резкий запах.

Хелен прижалась к Фидо и театрально вздрогнула:

— На мой взгляд, сочетание газа и огня в туннеле представляет большую опасность.

Это удивило Фидо: раньше перспектива даже малейшего риска вызывала у Хелен восторженное предвкушение.

— Полагаю, мы можем довериться изобретателям метрополитена.

— Если произойдет взрыв, — успокоил Андерсон Хелен, — я вас мигом вынесу отсюда. Я имею в виду вас обеих, леди, — учтиво уточнил он. — Просто зажму под мышкой, как овечек.