Запечатанное письмо - [119]
Создавая своих Фидо, Хелен и Гарри и пытаясь разгадать сложную головоломку дела Кодрингтонов, я заимствовала сведения у этих трех историков и у некоторых других.
Спустя четыре года после показаний в суде Фидо размышляет о своем опыте с Хелен Кодрингтон скорее с печалью, чем со злобой, в бестселлере «Череда перемен» (1868). Она пишет от имени серьезного молодого человека Уилфреда, безнадежно влюбленного в свою легкомысленную кузину Тини. «У женщин бывает несколько натур, — грустно заключает он. — Думаю, одной своей натурой она действительно любила меня». В предисловии к американскому изданию, вышедшему в свет в 1873 году под названием «Тростник, колеблемый ветром», Фидо признает: «Я своими глазами видела любопытное сочетание силы интеллекта с неустойчивой волей, изображенное в образе Тины Хейрвуд; с болью в сердце я наблюдала изменчивость пристрастий и вялые попытки искупления, описанные на этих страницах».
По меньшей мере несколько родственников Фейтфул приняли ее сторону. Во время процесса ее поддерживала одна преданная подруга, которую я не описала в романе — Эмми Уилсон (о ней можно прочитать в книге Марты Уэстуотер «Сестры Уилсон»).
Я уместила в более тесные временные рамки многие события, происходившие на Лэнгхэм-Плейс в начале 1860-х годов, и при этом кое-что выпустила, включая муки рождения «Журнала английской женщины», открытие издательства «Виктория-пресс» и журнала «Александра мэгэзин». Я использовала цитаты, рассказы о каких-либо событиях и людях, инциденты и факты из архива Бесси Паркес Белок, ее отца Джозефа Паркеса, ее дочери Мари Белок Лондес и ее коллег Барбары Смит Бодишон, Эмили Дэвис и Аделаиды Проктор. Некоторые из этих документов опубликованы, но большая их часть в виде рукописей хранится в Гиртон-колледже, Кембридж — колледже для женщин, основанном Дэвис в 1869 году. (Когда в 1990-х годах я писала в Гиртоне свою докторскую диссертацию, мне и в голову не приходило, что однажды я вернусь сюда для того, чтобы заняться исследованиями для своего романа. Мне хочется выразить глубокую признательность архивариусу Кейт Перри за помощь и понимание, проявленные ею во время моего приезда в 2005 году на целую неделю.)
Пространная переписка членов Товарищества реформисток зачастую чрезвычайно перегружена иносказаниями, что представляет их читателю большое затруднение. В моменты кризиса — такие, как изгнание замечательной Матильды «Макс» Хейс из «Журнала» или разрыв отношений между Бесси Паркес и Фидо — письма, точнее, весь круг писем, относящихся к данным событиям, утеряны или, что более вероятно, утаиваются наследниками. Например, в письме, в котором Бесси Паркес сообщает о том, что Фидо оказалась замешанной в деле Кодрингтонов, отсутствует по меньшей мере первая страница. В результате мне приходилось часто догадываться об отношениях между женщинами Лэнгхэмской группы. Желающим ближе познакомиться с фактическим состоянием британского феминизма в эти решающие годы я рекомендую обратиться к следующим работам: Пэм Хирш «Барбара Лей Смит Бодишон: феминистка, художница и бунтарка», антология Кандиды Энн Лесей «Барбара Лей Смит Бодишон и группа „Лэнгхэм-Плейс“» и эссе Джейн Рендалл о «Журнале английской женщины» в ее работе «Равенство или различия: женская политика в 1800–1914 годах».
В своей «Семейной хронике» за 1864 год Эмили Дэвис крайне сдержанно пишет о кризисе в семье Кодрингтон: «В связи с упоминаниями о ней в этом бракоразводном процессе мисс Фейтфул вынуждена была на время покинуть общество, и я, как и некоторые другие, прекратила с ней отношения».
На самом деле Фидо ушла в тень только на очень короткое время. Несмотря на мрачные прогнозы Бесси Паркес, Общество социологических наук не забрало свои заказы у «Виктории-пресс» и через несколько лет, а именно в 1869 году, снова пригласило Фидо выступить на своей ежегодной конференции. Точно так же и королева не отозвала свое имя у предприятия мисс Фейтфул «как постоянного типографа и издателя ее величества». Фидо и Уильям Уилфред Хэд официально поделили между собой типографию в 1867 году, и она просуществовала до начала 1880-х годов.
Несмотря на то что Фидо была изгнана из группы «Лэнгхэм-Плейс», она продолжала активную деятельность и не очень долго подвергалась остракизму в широком женском движении. В 1869 году она основала Общество работы для женщин и Викторианское дискуссионное общество, а в 1874 году — Производственное и образовательное бюро для женщин, где им предоставлялась возможность получить профессию, работу и выезд за границу. В 1871 году коллеги подарили ей чайный и кофейный сервиз из серебра (в числе них была леди Голдсмит из комитета Общества содействия в трудоустройстве женщин), а позже в это же десятилетие и Эмили Дэвис постепенно восстановила с ней отношения. Фидо продолжала популяризировать идеи феминизма, включая право женщин на голосование, в своем журнале «Виктория мэгэзин», а также в более дешевой еженедельной газете «Женщина и работа» (1874–1876), в своем издании «Уэст Лондон экспресс» (1877–1878) и в иллюстрированном журнале «Ледиз пикчерел», где она вела авторскую колонку в 80-х и 90-х годах XIX века. Интересно, что она, видимо, не затаила обиды на Бесси Паркес и часто с уважением писала о ней в печати.
В этом великолепном романе сплелись воедино нездоровая жажда сенсаций и истинная вера в ЧУДО! Ирландия середины XIX века. Внимание общественности привлечено к одиннадцатилетней девочке, которая вот уже четыре месяца обходится без еды, но чувствует себя живой и здоровой. В глухую ирландскую деревушку со всего света стекаются желающие поглазеть на чудо. Что на самом деле служит ей пищей для тела и души? Что это – чудо или кто-то манипулирует ребенком, чтобы погубить его? Впервые на русском языке от автора знаменитого романа «Комната»!
Книга, которая невероятно актуальна сегодня. Эмма Донохью рассказывает о страшной эпидемии, поразившей Европу в ХХ веке. В Ирландии, обескровленной войной, эпидемия «испанки» не сбавляет оборотов – в госпитале в центре Дублина не хватает докторов и сестер, а больные все прибывают. Под удар попадают и те, кому вынести его сложнее других – будущие матери на поздних сроках беременности. Медсестра Пауэр делает все, что в ее силах, чтобы спасти рожениц и помочь появиться новой жизни. В канун Дня Всех Святых в ее маленькое царство вступают еще две необыкновенные женщины – молоденькая волонтерка Брэйди Суини и доктор Кейтлин Линн, суфражистка, которая, по слухам скрывается от полиции из-за участия в восстании.
Действие романа происходит в Лондоне в середине восемнадцатого века. Жизнь Мэри Сондерс, девочки из бедной семьи, сера и безрадостна. Ее невинное желание иметь хоть что-нибудь яркое — например, красную ленту — приводит к необратимым последствиям. В совсем еще юном возрасте Мэри становится проституткой и неожиданно узнает, что такое настоящая свобода, недоступная добродетельным женщинам. И все же опасность, которой она подвергается, заставляет девушку искать прибежища в небольшом городке Монмуте. Мэри становится служанкой, а затем и помощницей швеи в семье Джонс.
Пятилетний Джек всю свою жизнь провел в одной комнате. Эта комната была целым миром для него и тюрьмой для его матери, в которой она томилась вот уже семь лет. Здесь они играли, читали книги, смотрели телевизор. Джек думал, что все, что он видит на экране, — лишь фантазия и за пределами комнаты не существует ничего, только бесконечный космос. Но его мать знала, что их обитель — это звуконепроницаемый сарай на заднем дворе сумасшедшего маньяка. Она смогла обеспечить сыну полноценное развитие, но Джек рос, и вместе с ним росло его любопытство.
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.
Тяжкие испытания выпали на долю героев повести, но такой насыщенной грандиозными событиями жизни можно только позавидовать.Василий, родившийся в пригороде тихого Чернигова перед Первой мировой, знать не знал, что успеет и царя-батюшку повидать, и на «золотом троне» с батькой Махно посидеть. Никогда и в голову не могло ему прийти, что будет он по навету арестован как враг народа и член банды, терроризировавшей многострадальное мирное население. Будет осужден балаганным судом и поедет на многие годы «осваивать» колымские просторы.
В книгу русского поэта Павла Винтмана (1918–1942), жизнь которого оборвала война, вошли стихотворения, свидетельствующие о его активной гражданской позиции, мужественные и драматические, нередко преисполненные предчувствием гибели, а также письма с войны и воспоминания о поэте.