Запас прочности - [8]

— Подходим к сгоревшим нефтяным бакам, что на левом бруствере канала. Скоро начнется. Держись, ребята! — Это штурман говорит уже нам. Схватив свой бинокль, он снова карабкается по трапу на мостик.

Рассматривая карту, старпом что-то тихонько бормочет. Меня вызывают на мостик. Поднимаюсь. Командир приказывает:

— Подготовьте оба дизеля. Пустим их одновременно. Ход не сбавлять, несмотря ни на что!

Отвечаю «Есть», а сам торопливо оглядываюсь вокруг. Светло как днем: в Ленинграде стоят белые ночи. На берегу отчетливо видны развалины Лигова. Позади нас в порту полыхают вспышки залпов крейсеров. Вижу, как над Лиговом вырастают огненные столбы. Это рвутся снаряды, выпущенные «Кировым» и «Горьким». Впереди тоже запылали зарницы — в бой вступили кронштадтские форты. Мимо нас проносятся катера-дымзавесчики, тянут за собой пышные хвосты, чтобы облаком дыма укрыть нас от глаз противника. Справа за насыпной дамбой у самого выхода из Морского канала замечаю водолазные боты — стоят наготове. Впереди две подводные лодки и морской охотник. Позади нас еще несколько кораблей.

— Сейчас заговорит Красная Горка, — сказал командир. — Под ее музыку и под прикрытием дымзавес мы и проскользнем. Идите и попросите сюда старпома.

Спускаюсь вниз. Отдаю распоряжения.

Четыре пары глаз жадно устремлены на меня. Вполголоса рассказываю товарищам обо всем, что увидел с мостика.

Сверху приказывают:

— Внизу! Запишите в вахтенный журнал: «Ведут огонь Красная Горка и кронштадтские форты. Зажжен поворотный буй на фарватере. Головная подводная лодка вышла из Морского канала. Противник открыл огонь по фарватеру».

Началось! Корпус лодки сотрясается от близких взрывов. Лица матросов посуровели. Пущены оба дизеля на малых оборотах. Минута, вторая… Приказ с мостика:

— Оба самый полный вперед!

Корабль дрожит от натуги. Развиваем 19 узлов. Взрывы все чаще и ближе. Похоже, противник весь свой огонь перенес на нашу лодку. Иногда слышно, как осколки скользят по металлу надстроек. На повороте чувствуем легкий толчок: задеваем килем песчаную отмель. Движение лодки замедлилось, но вскоре она сошла с мели — инерция выручила. Еще несколько минут выжимаем из дизелей все, что они могут дать. Но вот уже слышится команда:

— Малый ход!

Швартуемся у пирса в Купеческой гавани Кронштадта. Осматриваем надводную часть корабля. В легком корпусе несколько пробоин. Пустяки!

Штаб флота теперь включает нас в свой график. Все расписано по часам: приемка грузов, прострелка торпедных аппаратов, погрузка торпед, определение и устранение девиации компасов, контрольная проверка магнитных полей корпуса, последняя зарядка аккумуляторной батареи. Опять работаем изо всех сил. И снова слышится:

— Давай, давай! В море отдохнем!..

В ночь на 2 июля 1942 года на пирсе собрались провожающие. Здесь командир бригады капитан 1 ранга А. М. Стеценко, военком бригады полковой комиссар И. А. Рывчин, начальник политотдела капитан 2 ранга М. Е. Кабанов. Сквозь толпу, заполнившую пирс, ко мне протискивается мой однокашник Александр Михайлович Крамаренко. Он только вчера возвратился с моря. Их «Щ-304» в разведывательном походе потопила вражеский транспорт. Б. Д. Андрюк тоже выбрал минуту, чтобы проститься с нами.

Нас обступают со всех сторон. Крепко жмут руки. Обнимают. Желают счастливого плавания и возвращения с победой.

Старпом подает команду:

— По местам стоять, со швартовых сниматься!

Корабли охранения выходят из ворот Купеческой гавани на Большой рейд. Сумерки сгущаются. Слышу, комбриг, всматриваясь в горизонт, говорит командиру лодки:

— Погода неблагоприятная. Предупредите сигнальщиков, чтобы смотрели в оба. Возможна встреча с вражескими торпедными катерами.

Подошли начальник штаба бригады капитан 1 ранга Л. А. Курников и командир 1-го дивизиона капитан 2 ранга Е. Г. Юнаков.

— Пора, товарищ комбриг, — сказал Курников. — Все сделано. Оповещение отправлено. Тральщики приступили к контрольному тралению.

Простившись с друзьями, спешу на свой боевой пост в центральный отсек. До свидания, Кронштадт! До новой встречи!

С мостика долетает команда Думбровского:

— Сходню убрать!

Порвалась последняя связь с кронштадтским берегом. Даем ход.

— Прошли ряжи! — доносится доклад сигнальщика.

Летняя ночь слишком коротка, ее не хватит, чтобы пройти до Лавенсари, а двигаться днем нашему конвою опасно. Враг на обоих берегах залива сразу заметит и направит авиацию. Поэтому на траверзе Шепелевского маяка дан сигнал «Срочное погружение». Ложимся на грунт. Маневр выполнили хорошо, но можно бы побыстрее. Надо будет поговорить с командирами отсеков. А теперь отдыхать. Может быть, это последняя наша спокойная ночь. Оглядываю приборы. Глубина 18 метров, дифферент на нос 2 градуса. Цистерна быстрого погружения заполнена. Порядок.

За час до всплытия пообедали. Ждем сигнала с кораблей эскорта. Вот уже невооруженным ухом слышим сигнал: «всплывай».

Продуваем балласт. Слегка покачиваясь, лодка выныривает на поверхность. Командир взбирается по трапу. Долго возится с кремальерой люка, ругается. На помощь спешит военком Гусев. Вдвоем нажимают на крышку люка — не поддается. Через стравливающий клапан в отсек со свистом врывается воздух, пахнущий морской свежестью, но люк, как и прежде, не открывается. Приказываю трюмным открыть шахту вытяжной вентиляции. Туманный ветер дунул в центральный пост. Крышка люка неожиданно легко откинулась. Командир и комиссар выскочили на мостик.