Запах Вереска - [286]

— Знаю. Как был засранцем, так им и остался.

Хмыкнув, он встал с места и, прихватив со столика бутылку виски со своим стаканом, первым направился к двери. За ним вышли и Маркус с Дианой. Напоследок кинув тревожные взгляды. Только их уже никто не видел.

— Алан… — голос хриплый и впервые за столько веков отрывист.

— Молчи, — покачал головой Салливан и положил ладонь поверх полураскрытых губ, — я знаю… все знаю. Я слышу твое сердце. Я знаю, что случилось тогда. И почему ты сказал все это Маркусу. А теперь молчи и слушай… Просто слушай… Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, что мозги коротит от одной мысли, что тебя могут снова забрать у меня. Моя земная любовь…

Пальцы с черными длинными когтями лаской прошлись по холодному стеклу, пытаясь коснуться изуродованной шрамами щеки. Губы пересохли, но он продолжал лихорадочно шептать, а сам Небесный не отрывал глаз от удивленного золотого взгляда.

— Небесные не могут любить, — тихо продолжил Дагура, — нам не даны страсти земных. Мы не знаем желания, не ведаем любви и не чувствуем привязанности. Ни к себе подобным, ни к нашим творениям. Я не знал всего этого ни когда был одним из НИХ, ни когда бродил по земле. Ты не знаешь, как это было тяжело, как больно умирать каждый день и, снова рождаясь, понимать, что весь твой свет медленно тонет в грязи и крови. Я не знал, каково любить подобно земным, пока не встретил тебя. В ту самую ночь, когда я впервые увидел тебя у врат Тарахина, то уже знал, что это будешь ты.

— Что? — сипло прошептал Кай, и когти оцарапали стекло.

— Я смотрел на тебя ЕГО глазами и понимал, что ты станешь нашей погибелью, — лихорадочно блуждая глазами по лицу оборотня, произнес проклятый Небесный, — я мог бы заставить его уехать, мог бы заставить убить тебя и забыть. Но я не хотел отказываться от тебя. Не мог! Восхитительный, единственный… С душой, второй которой не было больше. Я заболел тобой, и с каждым новым днем мне это все больше нравилось. А ты любил только его и даже не знал обо мне. Но мне хватило и этого. Хватило, что ты был рядом. Ты любил его и не знал, что он делит эту любовь со мной. А потом они попытались отнять тебя у нас. Они не знали, как сильно мы тебя любили. Это я показал ему дорогу к Блодхарту и сделал все, чтобы он привел вас всех сюда. Здесь было бы безопасно, и ты был бы счастлив… Только вместо этого я смотрел, как они медленно убивают тебя. Все эти века я был с тобой. Каждый день, каждую минуту я чувствовал, как ты покидаешь меня. Ты умирал, и я не знал, что делать. Столько раз пытался позвать тебя, но тебе было от этого больно, и я замолчал. Я смирился, но ты хотел уйти вслед за ним. Тогда мне осталось только одно…

— Ты поэтому начал собирать свою душу.

— Да… Я знал, что будет в конце. Знал, что от меня прежнего почти ничего не останется, но это был единственный способ остановить тебя. Только тот блядский укус все ускорил. У меня не осталось времени…

— Ты жалеешь? — хрипло спросил Кай, пытаясь поймать взгляд Алана, — жалеешь, что сделал все это и приехал ко мне?

Алан поднял на него наливающиеся голубизной глаза и упрямо поджал губы.

— Нет, — поднявшись на цыпочки и приблизив губы к запотевшему стеклу, твердо, но тихо произнес он, — ни о чем не жалею, волчара.

— И я не жалею. Больше не жалею, лио. Только в следующий раз, когда тебя потянет к моей заднице, лучше обойдись устными убеждениями.

Алан криво улыбнулся, жадно ловя отголоски чужих жарких эмоций и не желая уходить. Он смотрел в теплые золотые глаза и чувствовал, как его с головой накрывает утренняя заря. Как по коже ползут сотни солнечных лучей и греют своим теплом. Огромное солнце, расплавленное в любимых глазах. Освещающее его черное нутро, всепрощающее и сжигающее всю ту грязь, в которой его изваляли. В его глазах тепло, в них давно потерянный смысл и обретенный дом. Его объятия — это безопасность. И голос тихий, нежный. Он проникает под кожу и сладко сжимает все внутри, заставляя дрожать.

— Люблю, люблю… Я так люблю тебя…

Кристофер заходит в гостиную через полчаса. В комнате свет тусклый и совсем тихо. Высокое зеркало снова отражает предметы, а Кайрен Валгири, опустив голову, сидит, привалившись спиной к стене рядом с ним. Его плечи опущены и руки сжаты в кулаки. Готфрид устало трет переносицу и опускается рядом с ним.

— Он тебе сказал, — тихо произнес он, — и что дальше?

— А что дальше? — хмыкнул альфа и откинул голову назад, — Гор выследил Понтифика в Австрии. Завтра едем за его головой. Плюс неделя на зачистки. А потом он вернется ко мне.

— И ты примешь его со всем тем, что успел узнать?

— Я хочу его любым, — бесстрастно посмотрев в прищуренные шоколадно-золотистые глаза, сухо произнес Кай, — не имеет значения, скольких он убьет и скольких сотрет в порошок. Он течет в моих венах и был рожден для меня. Он мой, Готфрид. Только мой…

Я больше не буду твоим сном

Знайди мене, лякай мене,

Лiкуй мене, цiлуй мене.

Шукай у снах, коли не має.

Вiзьми мене, забудь мене,

I знов знайди, поклич мене.

I вибачай, що так чекаю.

Не залишай менi мене одного

На свою, на твою любов.

Не залишай менi мене,

Мене не залишай, я ж тебе знайшов…