Запах Вереска - [259]

Гор опустился у подножия отцовского кресла и именно тогда же снова почувствовал этот взгляд. Пробирающий до самых костей. Заставляющий его волка нервно скалиться и биться в груди. Зверю, как и человеку, не нравился этот взгляд. Хищный, оценивающий, тяжелый. Это был, черт побери, настоящий вызов! И было очень интересно, какой это смертник решил бросить вызов такому самцу, как он.

Смертником был Кристофер Готфрид, который не отрывал от него своих чертовых золотисто-шоколадных глаз. Гор физически почувствовал, как шерсть на загривке становиться дыбом и лезут клыки. Убить, разорвать и закопать, желательно под церковью. Он ненавидит этот взгляд. Словно он бесхребетный кусок мяса, в который сейчас вонзят клыки. Только этого не будет никогда. Он больше не слабый щенок без крепких когтей и клыков. Его не сломать и не согнуть, а любого желающего он скрутит в бараний рог.

Гнев ползет по венам и медленно травит кровь. Он пульсирует в висках и вибрирует вместе со всем его волком. Он уже готов напасть и разодрать глотку глупому человеку. Все тело напряжено, и нужна еще секунда. Альфа занят Анрисом и пока не понял, что происходит. Он успеет. Один удар когтей, и на клыках останется вкус пряной, теплой крови. Он слижет ее с белых костей, вырвет жилы и сдерет кожу так медленно. Он будет вслушиваться в долгий, полный боли вой, будет наслаждаться им, пока человек не взмолится о смерти.

Теплые нежные руки уверенно опускаются на плечи и гладят напряженные до предела лопатки. Одна из них зарывается в его растрепанные волосы и ерошит их. Мягкий голос отца звучит прямо над ухом. Он успокаивает и медленно возвращает к себе. Красная пелена медленно рассеивается и заставляет зажмуриться. Гор дышит глубоко, ровно и чувствует, как снова возвращается контроль над ситуацией. Он снова открывает глаза и на этот раз, столкнувшись с тем же взглядом, скалится криво. Нагло и зло, показывая, что лучше бы не соваться на эту территорию. Но тревога не уходит. Она клубком сворачивается под сердцем и продолжает волновать. Словно только что произошло что-то непоправимое. Что-то, что навсегда перевернет весь привычный мир. Но все это длится ровно до той минуты, пока в разум не врывается голос альфы.

— Анрис, у нас нет времени, — это рычание с трудом можно принять за человеческую речь, — нам нужно найти их, пока не поздно. Если Алан твой потомок, то ты можешь позвать его.

— Не могу, — голос Анриса тих и спокоен, — и не получится. Он просто не откликнется ни мне, ни тебе. Ведь его увели отсюда? Ты ведь из-за этого сходишь так с ума? Не понимаешь, как им удалось проскользнуть мимо твоей магии?

— Ты просто капитан очевидность! — ядовито произнес альфа, — если они смогли провести меня, то они снова смогут скрыться.

— Дело не в них, — покачал головой Анрис, — они даже не смогли бы войти в твои земли без твоего ведома. Им просто помогли, и ушли они тоже точно так же.

— Кто?! — стекла в окнах зазвенели от бешеного рыка.

— Алан.

— Что? — удивленно распахнув глаза, прошептала Диана.

— Он позволил им прийти.

— Ты совсем с ума сошел? — раздраженно прошипел Кай, — как? Как он мог сделать такое, если все это время лежал без сознания в клинике Эбота? И зачем ему это?

— Его сознание, — подал голос Роберт, — а точнее тот, кто сидит в нем. Ему нужно было уйти, и мы не найдем их, пока он сам этого не захочет.

— Но почему? — воскликнул Эдди.

— Потому что это ты, — глядя прямо в глаза альфы, печально усмехнулся старый вампир, — дело всегда было только в тебе. Он просто воспользуется их глупостью, чтобы получить, наконец, свободу, а потом устроит им вечный Ад. Он не успокоится, пока не получит их кровь. И все это ради тебя. Во имя тебя и только для тебя.

— Папа? — тревожно позвала Диана, но тот не отреагировал.

Он продолжал смотреть в глаза замершего и подобравшегося альфы и говорить:

— Ивон был нашим с Тамарой вторым сыном. Нашим любимым и гордым мальчиком, в котором Небесные милостиво заперли Дар нашей семьи. Он стал гордостью рода и напрочь стер величайший «позор», который мы спрятали от всех. И никто никогда так и не узнал об их с Дианой старшем брате. О нашем первенце, чье рождение грозило попирательством всех законов наших предков. Потому что от союза чистокровных хладных никогда не рождаются люди.

— Что?! — воскликнула шокированная Диана.

— Это невозможно, — отрезал Маркус, — так не бывает!

— А случилось, — грустно улыбнулась Тамара и погладила волосы дочери, — наш мальчик родился обыкновенным человеком. Прекрасным, словно Небесными целованный, с глазами цвета штормовых облаков. Мы знали, чем это всем нам грозит, и потому нам пришлось отказаться от него.

— Весь наш род заклеймили бы, как осквернивших кровь, а мальчика бы умертвили, — видя возмущение в глазах дочери, покачал головой Анрис, — я искал для него убежище несколько месяцев. Пока, наконец, не наткнулся на Салливанов. Они уже тогда были весьма богатым и знатным родом. Но у лорда Клериона Салливана и его жены не могло быть детей. Они подходили всем для благополучного и спокойного будущего нашего сына. Мы отдали его им и с того дня не сводили глаз с этой семьи. Они полностью оправдали наше доверие и полюбили его так сильно, словно он был их родным. Тихий, спокойный и очаровательный ребенок, пока ему не исполнилось семь лет. После у него проснулась магия. Сильная и мощная настолько, что превосходила всю мощь даже Владыки — отца Валентина. О чем он и узнал. После этого мы помогли Салливанам скрыться. С тех пор мы не видели больше нашего мальчика. Найти Салливанов снова удалось только через восемьдесят лет, когда уже родился Ивон. С тех пор мы больше никогда не теряли их.